Но в тот самый момент, когда Санча смотрела на обоих, граф поднял голову и их глаза встретились. Какое-то мгновение казалось, что кроме них двоих в комнате никого больше нет, но уже в следующую секунду Санча повернулась к находившемуся рядом Антонио. Тетя Элизабет предложила отправиться в дамскую комнату, чтобы восстановить порядком пострадавший макияж, и Санча с радостью согласилась – лишь бы поскорее покинуть столовую. Они вместе спустились по лестнице и вошли в помещение, где уже собралось многочисленное женское общество. Санча быстро привела себя в порядок, но, видя, что тетя все еще разговаривает, извинилась и поскорее оставила жаркую переполненную комнату.
Закрывая за собой дверь, она почти сразу же столкнулась с мужчиной, который преднамеренно заступил ей дорогу. Еще не поднимая глаз, Санча каким-то шестым чувством угадала, что перед ней граф.
– Что… что вы здесь делаете? – Этот несуразный вопрос вырвался у нее помимо воли, как результат перенапряженных нервов.
– Сегодня вы выглядите очень красивой, – пробормотал граф, беря ее за руку и не обращая внимание на любопытные взгляды женщин, выходивших из уборной.
Санча изо всех сил старалась не терять самообладания. Он не должен думать, что может обращаться с ней, как ему заблагорассудится.
– А где… ваша приятельница? – поинтересовалась она, оглядываясь вокруг с безразличным – как она надеялась – видом. «Где – о, Господи! – запропастилась тетя Элизабет? Почему она не идет?»
– Вы имеете в виду Янину? – повел широкими плечами граф, и было отчетливо видно, как под дорогим материалом пиджака свободно перекатываются желваки крепких мускулов. – По-моему, она наверху… Я очень рад, что вы пришли, Санча, – добавил он, смотря на девушку потемневшими глазами.
Санча попыталась высвободить ладонь, но его тонкие пальцы держали исключительно цепко.
– Пожалуйста, отпустите мою руку.
Прикусив нижнюю губу, граф с задумчивым выражением на лице медленно покачал головой.
– В чем дело, Санча? Хотите, чтобы я попросил у вас прощение?
Санча чувствовала, что не силах противостоять графу в его нынешнем настроении.
– Почему вы полагаете, что мне непременно хочется, чтобы вы попросили у меня прощение? – спросила она, оглядываясь. – Я… сейчас выйдет моя тетя. Извините!
– Санча! – Настойчивый призыв в его голосе не ускользнул от ее внимания, и она посмотрела на графа печальными глазами. – Санча, дорогая, я понимаю: в тот вечер своим поведением я обидел вас, но нужно ли нам поэтому обращаться друг с другом, как совершенно чужие люди?
Санча свободной рукой больно потянула себя за пряди волос.
– Синьор, произошедшее не имеет значения. Я… я виновата не в меньшей степени… не думайте больше об этом!
– А я не мог думать ни о чем другом! – сказал граф сурово. – И пожалуйста, перестаньте говорить мне «синьор»! Мое имя, как вам хорошо известно, – Чезаре!
– Я не могу вас так называть! – смутилась Санча.
– Почему? Разве я кажусь вам таким старым… таким чужим, что у вас язык не поворачивается?
Глаза графа горели на смуглом лице, как два голубых огонька, – опасная для девичьего сердца комбинация.
– Чужим… да, – ответила Санча, сознавая, что они привлекают многочисленные любопытные взоры. – Синьор, ваша… спутница, вероятно, с нетерпением ждет вас… как… как и мой кавалер.
– Вы пришли не одна? – спросил граф высокомерным: тоном, сдвигая брови.
– Нет, не одна, а с дядей и тетей. Но меня познакомили с синьором Фуччи, и он заботится обо мне…
– Антонио Фуччи?
– Совершенно верно, синьор. – Саича старалась сохранить спокойствие, но давление на руку усиливалось и уже причиняло боль. Но, к удивлению Санчи, эта боль не была ей совсем уж неприятной…
– Довольно разговорчивый юноша. Не знал, что вы с ним знакомы, – заметил граф, раздраженно покусывая нижнюю губу.
– Мой дядя знает некоторых из его друзей, – неловко развела руками Санча. – Что вы находите в этом плохого?
Взгляд графа, медленно скользнувший сверху вниз по складкам шелкового платья, проделал обратный путь и остановился – почти осязаемый – на декольте, где нежной белизной матово светилась шелковистая кожа девичьей шеи. Этот обжигающий взгляд достиг своей цели, практически лишив Санчу воли к сопротивлению. Никогда еще никто не смотрел так на нее… не приводил в такое замешательство, как граф, и она со страхом подумала: найдет ли в себе силы противостоять ему, когда наступит решающий момент.
