— А что такое Равновесие?
— Равновесие. Цена. Жертвоприношение.
Кого-то должны принести в жертву?
Может, Единого?
— Только не Лену, — прошептал я, ужаснувшись. — Она не специально, она не хотела ничего разрушать!
— И Тьма, и Свет. Идеальное равновесие. Истинная магия, — проговорила Лилум.
Интересно, она пытается найти в сознании миссис Инглиш подходящие слова или начинает от меня уставать?!
— Она не та, кому предстоит суровое испытание. Дитя Тьмы и Света провозгласит новый порядок.
«Слава богу», — подумал я и, набравшись храбрости, спросил:
— Погоди, но кто же, если не она?
— Есть другой.
— Но кто? — не унимался я.
— Ты найдешь Единого, — провозгласила Лилум, не моргая.
— Почему я?
— Ты — проводник. Ты стоишь на границе между мирами демонов и смертных.
— А если я не хочу быть проводником? — ляпнул я.
Я не врал. И я не собираюсь нести ответственность за судьбу мироздания. Внезапно стены вновь задрожали, на камине зазвенели уцелевшие глиняные фигурки. Крохотная луна оказалась в опасной близости от края.
— Понимаю. Мы не выбираем свою участь. Я — королева демонов.
То есть ее эта должность тоже не устраивает?
— Порядок существует независимо от нас, — проговорила Лилум. — Река течет. Колесо вращается. Каждый момент неповторим. Ты все изменил.
Комната перестала вибрировать. Декоративная луна замерла у самого края камина, за секунду до неминуемого падения.
— Таков твой путь. Выбора у тебя нет, — закончила Лилум, и тело миссис Инглиш рухнуло на пол.
Тут уж не поспоришь.
Без очков, с закрытыми глазами и растрепанными волосами Лилиан Инглиш вновь стала похожа на человека.
На хорошего, кстати говоря.
Я набрал 911 и вызвал «Скорую», а потом уселся в потертое кресло с обивкой в цветочек и принялся ждать приезда врачей. А если миссис Инглиш мертва? Еще одна жертва в войне, победить в которой у нас практически не было шансов. Очередная ошибка на моей совести.
Вскоре послышалась сирена «Скорой». Вуди Портер и Бад Свит нащупали пульс, и я с облегчением вздохнул. Они погрузили носилки с моей учительницей в «автобус», — по выражению Вуди.
— У нее есть друзья или родственники? Звякнешь им? — попросил меня Бад, захлопывая дверцы машины.
— Конечно, — выдавил я.
Вернувшись в домик миссис Инглиш, я потащился по коридору на кухню, оклеенную обоями с колибри. Папе звонить не хотелось, но я чувствовал себя в долгу перед миссис Инглиш. Я снял трубку нежно-розового телефонного аппарата и… застыл.
Моя рука задрожала.
Я забыл номер нашего домашнего телефона.
«Очевидно, я нахожусь в шоковом состоянии», — попытался убедить себя я, прекрасно понимая, что дело совсем в другом. Со мной творится что-то странное, и я не понимаю почему. Я зажмурился, стараясь сконцентрироваться. В моей голове крутились десятки сочетаний цифр. Телефоны Лены, Линка, Гэтлинской библиотеки. Но нужной комбинации я обнаружить не мог.
Впервые за последние сто пятьдесят лет Лилиан Инглиш не явилась на работу. Доктора поставили ей диагноз: «крайнее переутомление». Полагаю, они оказались недалеки от истины. Абрахам и Сэрафина могут замучить кого угодно и без помощи королевы демонов.
Урок английского провел за нее директор Харпер. Он собрал наши контрольные, которые наверняка и не думал проверять, класс постепенно опустел, и мы с Леной остались одни.
Нам обоим хотелось подольше здесь задержаться. Вот где миссис Инглиш была не безвольной марионеткой, а самой настоящей королевой! Настоящая миссис Инглиш твердо вершила правосудие, хоть и не являлась Колесом судьбы. На ее уроках никому не было пощады. После инсценировки «Сурового испытания» мне в принципе стало ясно, почему Лилум выбрала тело моей преподавательницы.
— Я должен был догадаться раньше… она давно сама не своя, — заявил я. — Да и глаза у нее стали жутковатыми!
— Считаешь, Лилум вела уроки английского?! — воскликнула Лена.
— Королева иногда вселялась в тело миссис Инглиш, если Абрахам и Сэрафина заявились к ней домой.
Мы молча сидели в разных рядах. Сегодня я выбрал «мертвую зону» — такой уж выдался денек. Накануне я пересказал Лене детали визита Сэрафины и Абрахама, умолчав только о своем приступе амнезии. Не хотелось волновать ее. Лена поверила мне, но никак не могла осознать происшедшее. В общем, ее сложно упрекнуть. Я присутствовал при этом кошмаре, но понимал немногим больше, чем она.
