Знакомое название! Голова затуманилась, я никак не мог сосредоточиться…
— Это для меня, — раздался голос Лив.
Она подбежала ко мне и устроилась рядом на крыльце. Волосы заплетены в косички, обрезанные джинсы и футболка с таблицей Менделеева — внешне ничего не изменилось. Но я знал, что события прошлого лета стали для нее роковыми.
— А я и не спросил тебя, как ты себя чувствуешь после той истории в архиве. Ты… в порядке?
— Думаю, да. Меня гораздо больше напугало то, что было за дверями Temporis Porta, — отстраненно ответила она.
— И меня.
— Итан, ты видел будущее. Ты перенесся в другое пространство. Временные порталы работают именно таким образом.
Посещение Верховного совета хранителей уже не казалось мне сном. Я взглянул на озабоченное лицо Лив и понял, что ее волнует не только портал.
— Что с тобой?
— Итан… — начала Лив, нервно крутя на запястье селенометр, — …Temporis Porta открылись только для тебя. Почему я не смогла пройти через них?
«Ну, ведь со мной постоянно случается что-то плохое», — подумал я. Кроме того, я скрыл от Лив, что в чародейском зале мне встретилась миссис Инглиш…
— Не знаю. Что будем делать? — наконец, сказал я.
— А что мы можем? Главное — не допустить того, чтобы Мэриан очутилась на заседании Совета.
— Тогда хорошо, что она никому не открывает, — заявил я. — И как я сразу не понял, что в подвале Эммы нас не ждет ничего хорошего…
— Кроме консервов и варенья, — попыталась улыбнуться Лив.
Она изо всех сил старалась отвлечь меня… но я не сомневался: от самого себя не убежишь.
— Вишневое взяла?
— Клубничное. Ем ложкой прямо из банки.
— Ты прямо как Ридли — обожаешь сладкое.
— А я как раз собиралась спросить, как у них дела, — произнесла Лив. — У Ридли, Линка и Лены, я имею в виду.
— Неплохо. Ридли стала грозой школы. Она теперь капитан группы поддержки нашей баскетбольной команды.
— Сирена — капитан? — расхохоталась Лив. — Я, конечно, не большой специалист по американской культуре, но даже я оценила сходство!
— Да уж. Линк превратился в самого крутого парня Гэтлина, за ним девчонки табунами бегают. Настоящий Казанова!
— А как Лена? Небось рада, что к ней вернулись дядя… и ты.
Лив не смотрела мне в глаза, и я также отвел взгляд.
— Итан, мне очень тяжко, — сказала она. — Я постоянно думаю о тебе, хочу поделиться с тобой всякими забавными мелочами и странностями, но тебя рядом нет…
Мне ужасно захотелось бросить почту Мэриан и бежать отсюда прочь. Но я сделал вдох, потом выдох и, набравшись храбрости, ответил:
— Понял. Мы вчетвером хотя бы остаемся вместе, а ты — одна. Мы столько всего преодолели и бросили тебя. Мы вели себя отвратительно, — признался я Лив.
— У меня есть Мэкон. Он — чудесный, почти заменил мне отца, — возразила она, нервно теребя браслеты из бисера на запястьях. — Но я скучаю по тебе и по Мэриан. Как будто тебе запретили есть мороженое, креветки во фритюре или пить «Овалтин».[16]
— Ясно. Прости, что все так сложилось.
Ну и разговор! Вполне в духе Лив: набраться смелости и первой «прыгнуть с обрыва».
— А вчера я вспоминала о тебе, — тихо произнесла она. — Вообще-то я могу общаться с тобой и не пытаться поцеловать. Ты не настолько неотразим.
— Я в курсе.
— А если я напишу у себя на лбу: «Официально заявляю, что не хочу целоваться с Итаном Уотом. Пожалуйста, разрешите мне дружить с ним!»?
— Или сделаем себе футболки со словами «Платонические отношения»!
— Или «Мы не встречаемся», «Она меня не привлекает»!
— Я настрочила это письмо несколько недель назад, страдая от приступа жалости к самой себе. Если честно, я спрашивала, можно ли мне вернуться домой, — вымолвила Лив.
— В каком смысле? К родственникам? — вырвалось у меня.
— К маме. Папа с нами не живет, он известный физик-теоретик, и ему не до нас. Но я просто хотела попросить, чтобы меня отправили в Оксфорд. Я же бросила университет из-за Гэтлина…
— А теперь? — поинтересовался я.
— А сейчас я не могу бросить Мэриан, пока эта кутерьма не закончится…
— Хоть бы выглянула на крыльцо, — отозвался я, дергая собственные шнурки.
— Ага… в библиотеке ее нет… Наверное, ей захотелось побыть одной.
Мы с Лив, как всегда, думали одинаково. Мы очень похожи во многих отношениях, помимо того, что мы — единственные смертные в компании чародеев.
