— Значит, я получил очередное послание…
— Да…
— Итан, давай посмотрим… Чувствуешь приближение вексов? — грустно пошутила Мэриан, беря в руки томик, лежащий на каталоге. — Я прямо трясусь!
— Думаю, я тоже, — ответил я, убирая челку с глаз. — И мы не знаем заклинания, чтобы все убрать…
— Эмили Дикинсон, — сообщила Мэриан, поднимая и протягивая мне книгу.
Я медленно открыл ее на случайной странице и прочитал:
— «Безумство — часто Божий дар…»
— Отличное начало!
Что еще за чушь? И при чем здесь я? Я вопросительно взглянул на Мэриан:
— И что ты по этому поводу думаешь?
— Я? Ну, нарушение порядка Вселенной добралось и до моих стеллажей. Пойдем дальше… Леонардо да Винчи. — И она вручила мне еще одну открытую книгу.
«Прекрасно. Безумный гений из Италии», — подумал я.
— Читай сама.
— «Когда я думал, что учусь жить, на самом деле я учился умирать», — произнесла Мэриан. — Безумие и смерть. Неплохо.
Она обняла меня за плечи, ее руки словно говорили мне: «Я с тобой». А я просто пребывал в ужасе. Думаю, Мэриан заметила, что меня бьет озноб.
— А если по очереди? Один читает, другой прибирается?
— Выбираю второе.
— С каких пор ты распоряжаешься в моей библиотеке? — с притворным раздражением спросила Мэриан и помахала следующей книгой.
— Что вы, мэм! Как-то не по-джентльменски, — улыбнулся я и посмотрел на обложку. — О, нет!
Эдгар Алан По. По сравнению с ним два предыдущих автора покажутся мастерами юмористического жанра!
— И знать ничего не желаю!
— Итан!
— «И, смотря во мрак глубокий, долго ждал я, одинокий / Полный грез, что ведать смертным не давалось до того…» Все ясно, — выпалил я. — Я свихнулся. Гэтлин — трещина между мирами! Нет, Вселенная — это просто громадный сумасшедший дом!
— Кстати, что у нас говорит о трещинах Леонард Коэн?
— Понятия не имею! Но погоди немного, скоро скажу!
— «Во всем есть трещина».
— Спасибо за поддержку!
— Не бойся, — тихо сказала Мэриан. — «Во всем есть трещина. Именно через нее проникает свет».
Вообще-то она права… Или не она, а этот парень, как его там, Леонард Коэн. Я ощутил одновременно и радость и грусть, на мгновение лишившись дара речи. Потом я опустился на колени и заявил:
— Надо разобрать этот бардак.
— Даже не думала, что когда-нибудь услышу от тебя такое, Итан Уот!
Мэриан не ошиблась. Вселенная расколота надвое, и я вместе с ней.
Надеюсь, что когда-нибудь увижу луч света.
19.09
Твой знакомый дьявол
Мне снился настоящий сон, а не те жуткие видения, в которых я падал с башни или ощущал металлический привкус кровавых вод Санти. Тогда события, оставшиеся в моей памяти, проигрывались заново. А теперь я ничего не чувствовал, а вроде бы наблюдал за собой со стороны, и у меня на глазах разворачивалась вся моя жизнь…
Это была ночь, когда Сэрафина призвала Семнадцатую луну.
Она расколола небо над головой Лены пополам, два крыла бабочки — зеленое и золотое.
Джон Брид на «Харлее». Лена сидит сзади, прижавшись к нему.
Пустая могила Мэкона на кладбище.
Ридли сжимает черный сверток, через ткань струится яркий свет.
Арклайт в комьях влажной черной земли.
Серебряная пуговица на переднем сиденье «Битера» дождливой ночью.
Картинки скользили по краю моего сознания, и я никак не мог дотянуться до них. «Возможно, в моей голове найдется что-то еще, кроме видений и пророчеств», — подумал я. Но мозаика не складывалась в общую картину, и я понял, что мне остается один удел — судьба проводника. В конце концов я перестал бороться и застыл где-то между сном и бодрствованием. Хотя я все равно пытаюсь рассеять туман, совсем как Эмма, когда она просеивала муку для своего пирога. Передо мной то и дело возникал арклайт.
Арклайт у меня в руках.
Арклайт в могиле.
Арклайт и Мэкон в прибрежной пещере у Великого Барьера.
Мэкон повернулся ко мне и крикнул:
— Итан, это не сон!
Внезапно его охватили языки пламени, я потерял сознание и на мгновение ослеп от сильной боли.
Резкий звук нарушил ритмичное жужжание саранчи за окном. Я резко сел на постели.
Люсиль! Выгнув спину дугой, она запрыгнула ко мне на одеяло и оглушительно зашипела, прижав уши к голове. Сперва я решил: она злится на меня, но, проследив за ее взглядом, догадался, что в комнате кто-то есть. В изножье моей кровати, сверкая отполированной ручкой трости, стоял Абрахам Равенвуд!
