Доктор выжидающе посмотрел на пустое сиденье справа от него, задаваясь вопросом, кто сядет сюда. Это было немного похоже, подумал он, на то, как сидишь в поезде, надеясь, что пустое сиденье рядом с тобой не будет занято сумасшедшим с портативным стерео проигрывателем или пинающимся ребенком или, хуже всего, каким-нибудь непривлекательным бизнесменом, который провел бы всю поездку, громко говоря по мобильному. И, каждый раз, когда он медлил и звонил кто-то еще, он оставлял бы раздражающий рингтон звонить всю дорогу перед тем, как ответить.
Доктор в последнее время часто интересовался, когда эти банальные маленькие вещи стали так его раздражать. Должно быть, достижение большой отметки в 900 лет.
Сиденье было занято женщиной, чья одежда могла быть описана в лучшем случае как эксцентричная, а в худшем, как безумная, ужасное столкновение цветов, стилей, и, ну, всего. Самым большим преступлением против моды была блузка, которую она носила, на ней, как оказалось, была вышита Карта неба Галилея. Вручную. Это была такая одежда, которую ты мог надеть с закрытыми глазами после того, как кто-то взял твой гардероб и устроил ему по-настоящему хорошую встряску.
Не то что бы владелице хотя бы отдаленно было это известно… уникальная мода от-кутюр. Что еще более тревожно, никто, казалось, и глазом не моргнул — отреагировали только Уилф и Донна, Уилф со скептицизмом, а Донна — подавив смех и внезапно обнаружив стакан воды перед собой самой увлекательной вещью на Земле.
— Ариадна Холт, — сказала она тоном, который сказал Доктору, что это было не просто представление, но, на самом деле, полное объяснение того, почему она выглядела так, как выглядела.
— Здравствуйте, — сказал он, предложив свою руку. Она выставила свою руку, как будто предлагая, чтобы он поцеловал ее или, как минимум, слегка поклонился. Он не сделал ни того, ни другого, сумев вместо этого превратить это в рукопожатие, которое он начал.
Она одарила его взглядом, который, казалось, говорил: «О, ладно, вы будете таким, не так ли?», и придвинула свой стул ближе к столу и совсем слегка подальше от него.
— Что ж, — сказала Ариадна, — какое у вас поле деятельности?
— Десять акров, — улыбнулся он.
Стальной взгляд.
— Шутка, — пробормотал он. — Плохая.
Снова стальной взгляд.
— Я Доктор, кстати.
— Я знаю, — сказала Ариадна Холт.
— Да?
— Кроссленд сказал мне. Предложил сесть. Здесь. Рядом с тобой. На ужине.
— Правда?
— Да.
— Хорошо. Ну, извините, я на самом деле не знаю мистера Кроссленда.
— Доктор.
— Да?
— Что?
— Что?
— Он доктор Кроссленд. Не «мистер».
— Понятно.
— Вы Смит. Джон Смит. Вы пишете книги. С картинками. О созвездиях, нет?
— А, нет. Это не я. Извините. Хотя, когда я был маленьким, я рисовал пальцами ночное небо. Я добавлял кусочки… ну, вы бы назвали это пастой, чтобы сделать все планеты в 3-D. И блеск. Много блеска. Я был очень… блестящим.
Снова стальной взгляд.
— Вам на самом деле неинтересны мои рисунки пальцами, да, Ариадна? Не могу сказать, что я вас виню. Они не очень хороши. Двойка с минусом. Четыре из десяти. Резкие, но, возможно, извинительные, как я всегда думал. Ну а вы что изучаете?
Ариадна Холт не обратила на него внимания и посмотрела мимо него на доктора Кроссленда.
— Не тот Смит, старый дурак, — сказала она. — Этот — не автор.
Кроссленд взглянул на Доктора.
— А кто он тогда?
— Я здесь, — сказал Доктор.
— Ха! — фыркнула Донна, вспомнив поездку в такси.
— Дурак, — ответила Ариадна Холт. — Бубнит и бубнит о рисунках пальцами и итальянской еде.
Донна показала Доктору два больших пальца и преувеличенно подмигнула.
Он одарил ее взглядом, который должен был превратить ее в лед.
Она широко улыбнулась.
Кроссленд посмотрел на Доктора, затем на Уилфа.
— Я думал, вы сказали, что этот парнишка — эксперт, мистер Мотт?
Теперь настала очередь Уилфа выглядеть как пойманный фарами кролик, потому что он был вне своей привычной среды. Самое лучшее, с чем он мог подойти, было «Он эксперт».
Кроссленд хмыкнул.
— На самом деле, — сказал Доктор, — я думаю, вы обнаружите, что «этот парнишка» немного эксперт, особенно по вашим так называемым хаотичным телам.
