Шепли протянул мне свои фишки.
— А я всего лишь три сотни. Они твои.
Я вздохнула.
— Спасибо, ребята, но мне еще не хватает пяти штук.
Я еще раз посмотрела на часы, а потом вверх, чтобы увидеть, как приближается Джесси.
— Как успехи? — спросил он, улыбаясь.
— Не хватает пять штук, Джесс. Мне нужно больше времени.
— Я сделал все, что мог, Эбби.
Я кивнула, зная, что слишком многого у него прошу.
— Спасибо, что разрешил мне остаться.
— Может быть, я смогу попросить папу поговорить с Бенни для тебя?
— Это разборки Мика. Я попрошу его об отсрочке.
Джесси покачал головой.
— Ты же знаешь, что этого не будет, Пирожок, и не важно, сколько ты принесешь с собой. Если это будет меньше долга, Бенни пошлет кого-нибудь. Оставайся настолько далеко от него, насколько можешь.
Я почувствовала, как горят глаза.
— Я должна попробовать.
Джесси сделал шаг вперед, наклоняясь и понижая голос.
— Садись на самолет, Эбби. Слышишь?
— Я тебя прекрасно слышу, — огрызнулась я.
Джесси вздохнул и закрыл глаза. Он обнял меня и поцеловал мои волосы.
— Мне очень жаль. Если бы не стояла на кону моя работа, я смог бы чем-нибудь еще помочь.
Я кивнула, отстраняясь от него.
— Я знаю. Ты сделал все возможное.
Он приподнял мой подбородок пальцем.
— Увидимся завтра в пять часов.
Он наклонился, чтобы поцеловать уголок моих губ, а потом ушел, не говоря ни слова.
Я взглянула на Америку, смотрящую на Трэвиса. Я не могла встретиться с его взглядом; даже не представляла, какое гневное выражение на его лице.
— В пять? — сказал Трэвис голосом, из которого сочился гнев.
— Она согласилась на ужин, если Джесси разрешит ей остаться. У нее не было выбора, Трэв.
Я могла сказать по ее осторожному тону, что Трэвис был зол. Я взглянула на него, и он сердито посмотрел на меня с выражением человека, которого предали. Как у Мика в тот вечер, когда он понял, что я забрала его удачу.
— У тебя был выбор.
— Ты когда-нибудь имел дело с мафией, Трэв? Мне жаль, если твои чувства задеты, но бесплатный обед со старым приятелем, не такая уж высокая цена, чтобы сохранить жизнь Мика.
Я видела, что Трэвис хотел наброситься на меня, но не было ничего, что он мог бы сказать.
— Довольно, ребята, надо найти Бенни, — сказала Америка, потянув меня за руку.
Трэвис и Шепли молча, плелись позади нас, по дороге к зданию, где обосновался Бенни. Движение — что транспортное, что людское — пока еще не было активным. С каждым шагом, я чувствовала себя все хуже и хуже, будто внутри меня стало пусто. Мой разум лихорадочно придумывал веский аргумент для Бенни, в котором он увидел бы смысл. К тому времени, как мы постучали в огромную зеленую дверь, которую мне приходилось видеть уже столько раз, я чувствовала себя такой же жалкой, как моя пачка денег.
Я не удивилась, увидев огромного швейцара — черного, страшного, размером со шкаф — но было сюрпризом, что Бенни стоял за ним.
— Бенни, — выдохнула я.
— Так-так… Ты больше не Везучая Тринадцать, да? Мик не говорил, какой красавицей ты стала. Я ждал тебя, Пирожок. Я слышал, у тебя есть для меня деньги.
Я кивнула, и Бенни указал на моих друзей. Я подняла подбородок, чтобы симулировать уверенность.
— Они со мной.
— Боюсь, твои компаньоны будут ждать снаружи, — сказал аномально глубоким басом швейцар.
Трэвис сразу взял меня за руку.
— Она не пойдет туда в одиночку. Я иду с ней.
Бенни уставился на Трэвиса, и я сглотнула. Когда Бенни посмотрел на швейцара, приподняв уголки губ, я немного расслабилась.
— Ладно, — сказал он. — Мик будет рад узнать, у тебя есть такой хороший друг.
Я последовала за ним внутрь, поворачиваясь, чтобы увидеть озабоченный вид на лице Америки. Трэвис держал крепко мою руку и целенаправленно стоял между мной и швейцаром. Мы последовали за Бенни в лифт, проехали до четвертого этажа в тишине, а затем двери открылись.
Большой письменный стол из красного дерева стоял в середине огромной комнаты. Бенни проковылял к плюшевому креслу и сел, жестом показав нам опуститься на два пустых стула, стоящих перед его столом. Когда я села, то почувствовала холод кожи под собой, и задалась вопросом, сколько человек сидело здесь, в нескольких шагах от смерти. Я потянулась, чтобы схватить руку Трэвиса, и он обнадеживающе сжал мою кисть.
