Я нахмурилась.
— Трэвис, я пьяна. Это единственное оправдание, которое у меня есть.
— Ты просто хочешь, чтобы я обнимал тебя, пока ты засыпаешь?
Я не ответила. Он подвинулся, чтобы посмотреть мне прямо в глаза.
— Я должен сказать «нет», чтобы доказать свою точку зрения, — произнес он, и его брови сошлись вместе. — Но если скажу «нет», то позже буду ненавидеть себя, а ты никогда не попросишь меня об этом снова.
Я прижалась щекой к его груди, и он, вздохнув, крепче обхватил меня руками.
— Тебе не нужны оправдания, Голубка. Все, что ты должна сделать, это просто попросить.
Я съежилась от солнечного света, льющегося через окно, и от звука будильника, орущего в ухо. Трэвис все еще спал, обняв меня обеими руками и ногами. Я высвободила руку, чтобы дотянуться и выключить будильник. Потирая лицо, я посмотрела на него, крепко спящего в двух дюймах от моего лица.
— Боже мой, — прошептала я, удивляясь, как нам удалось так переплестись. Я глубоко вздохнула и задержала дыхание, пока пыталась высвободиться из его объятий.
— Перестань, Голубка. Я же сплю, — пробормотал он, снова прижимая меня к себе.
После нескольких попыток, мне удалось выбраться и сесть на край кровати, оглядываясь на его полуобнаженное тело, закутанное в одеялах. Я недолго посмотрела на него и вздохнула. Границы постепенно стирались, и в этом была моя вина.
Он скользнул рукой по простыням и прикоснулся к моим пальцам.
— Что случилось, Голубка? — спросил он, чуть приоткрыв глаза.
— Я собираюсь пойти за стаканом воды, тебе что-нибудь нужно?
Трэвис отрицательно покачал головой и закрыл глаза, снова прижавшись щекой к матрацу.
— Доброе утро, Эбби. — сказал сидящий в кресле Шепли, когда я вышла из — за угла.
— Где Мер?
— Все еще спит. А ты почему так рано встала? — спросил он, глядя на часы.
— Меня разбудил звонок будильника, но я и так всегда рано встаю после бурных вечеров с выпивкой. Это мое проклятье.
— Я тоже, — кивнул он.
— Тебе лучше бы пойти и разбудить Мер. У нас занятия через час, — сказала я, поворачивая кран и наклонившись, чтобы сделать глоток.
Шепли кивнул.
— Я собирался дать ей поспать.
Я покачала головой.
— Не делай этого. Она разозлится, если пропустит занятия.
— Ой, — быстро встал он. — Тогда, лучше пойду и разбужу ее.
У выхода из кухни он обернулся.
— Эй, Эбби?
— Да?
— Я не знаю, что происходит у вас с Трэвисом, но я знаю, что он обязательно натворит что-нибудь глупое, что выведет тебя из себя. Есть у него такая манера. Он не часто сходится с кем-то так близко, но, по какой-то причине, он впустил тебя в свою жизнь. Ты не должна придавать значения его демонам. Только так он поймет.
— Поймет что? — спросила я, подняв брови в ответ на его сентиментальную речь.
— Сможешь ли ты преодолеть стену, — просто ответил он.
Я покачала головой и хмыкнула.
— Как скажешь, Шеп.
Шепли пожал плечами и скрылся в своей спальне. Я слышала тихие перешептывания, протестующий стон, а потом милое хихиканье Америки.
Я помешивала овсянку в своей тарелке, выдавливая туда шоколадный сироп.
— Это извращение, Голубка, — сказал Трэвис, одетый только в зеленые боксеры. Он протер глаза и достал коробку хлопьев из шкафа.
— И тебе доброе утро, — сказала я, откручивая крышку на бутылке.
— Слышал, что у тебя скоро день рождения. Последний год в подростковом возрасте, — улыбнулся он, его глаза были опухшими и красными.
— Да… я не большой любитель дней рождений. Думаю, что Мер отведет меня на ужин или еще что-то, — я улыбнулась. — Если хочешь, то можешь придти.
— Хорошо, — пожал он плечами. — Это через воскресенье?
— Да. Когда у тебя день рождение?
Он налил молока, мокая хлопья ложкой.
— В апреле. Первого.
— Иди ты!
— Нет, я серьезно, — сказал он, жуя.
— Твой день рождения в День дураков? — переспросила я, поднимая брови.
Он засмеялся.
— Да! Ты, должно быть, опаздываешь, так что я лучше пойду одеваться.
— Я поеду с Мер.
Могу сказать, что он был предельно холоден, когда пожимал плечами.
— Как хочешь, — сказал он, поворачиваясь ко мне спиной, чтобы доесть свои хлопья.
