Считать целесообразным переименовать аппараты Уполномоченных КГБ в городах и районах в городские и районные отделы-отделения КГБ…".
В тот же день вышло столь же секретное постановление правительства, подписанное Косыгиным:
"1. Увеличить штатную численность органов КГБ на 2 250 единиц, в том числе 1 750 офицеров, 500 сержантов и вольнонаемных. Из них по центральному аппарату офицеров 100.
2. Ввести дополнительно в штаты КГБ 250 легковых автомобилей, в том числе 10 по центральному аппарату".
Андропов не мог не произвести в КГБ некоторых кадровых перестановок. По свидетельству генерала армии Филиппа Бобкова, проработавшего в органах безопасности 45 лет, положение дел в КГБ к моменту назначения Андропова было "сложным и напряженным… Оно определялось распрями между отдельными группами руководящих работников. Основную группу составляли бывшие партийные работники, пришедшие в органы госбезопасности в 1951 году после ареста Абакумова и занимавшие многие ключевые посты. Они считали себя по прошествии полутора десятков лет профессиональными чекистами и претендовали на ведущее положение. Им не по душе был приход новых людей, в основном из комсомола, дорогу которым на руководящие посты в разведку и контрразведку открыли Шелепин и Семичастный. "Старики" из числа партработников не хотели сдавать позиции… Трудно приходилось профессиональным работникам, хотя они несли в основном всю тяжесть оперативной работы. Как поведет дело новый Председатель? С приходом Андропова на первый план вышли бывшие партработники. Они старались войти в доверие к новому Председателю. Зарекомендовать себя его сторонниками".
Впрочем, так было во всех ведомствах Советского Союза во все времена. И в спецслужбы, и на советскую и профсоюзную деятельность, и даже на руководство народным хозяйством, и, конечно, в культурной сфере ставились в первую очередь выходцы из партийного аппарата. Кстати уж, сам Андропов был именно из таких, и не ему надлежало тут протестовать. Он и не протестовал. Однако, вне сомнений, ценил профессионализм и поддерживать его стремился. Он, безусловно, был способным политиком, а политики умеют ценить профессионалов в любой сфере их деятельности.
Тому есть и любопытное свидетельство осведомленного очевидца. Хорошо знавший Андропова Вячеслав Кеворков пишет в своих мемуарах: "Почему именно Андропов был назначен на пост руководителя госбезопасности, остается загадкой. Если не считать несомненной личной преданности, он не обладал ни одним из необходимых для спецслужб качеств. По складу ума Андропов был рожден масштабным государственным деятелем. Мозг его устроен был наподобие быстро решающего компьютера. О своих достоинствах он догадывался и, нисколько не греша завышенной самооценкой, сознавал свое интеллектуальное превосходство над всеми другими из числа брежневского окружения, включая "самого". Свое назначение на пост главы госбезопасности он расценил как временную карьерную неудачу, с которой оставалось не только смириться, но и попытаться обратить ее в успех, то есть использовать ее как трамплин для прыжка на "самый верх". Этим лишь и можно объяснить его подчеркнутое нежелание вникать в профессиональную сторону деятельности вверенного ему аппарата.
Все эти вопросы он с удовольствием передоверял своим заместителям. Сам же продолжал жить жизнью политика, имеющего свою точку зрения по самым различным вопросам. Он прекрасно понимал, что существует лишь один способ реализовать его политические идеи: сделать своим союзником Брежнева, — и шел по этому пути весьма успешно. Наибольших результатов он достиг в навязывании Брежневу своей внешнеполитической концепции".
Впрочем, в кругах профессионалов советских спецслужб Андропова, безусловно, ценили. Об этом свидетельствуют воспоминания, довольно многочисленные. Отметим, что они писались в ту пору, когда на известной площади, в известном здании еще не была повешена по распоряжению Президента России В. В. Путина известная мемориальная доска.
"В разведке его ценили, — писал бывший начальник ПГУ Леонид Шебаршин, — и он высоко ценил разведку. Ю.В. обладал даром располагать к себе людей своей безыскусной, абсолютно естественной манерой общения. Коллега разговаривал с коллегой. Его интерес к мнению собеседника был искренним, вопросы задавались по делу, по тем проблемам, которые именно в тот момент требовали выяснения. Андропов допускал возражения, не прочь был поспорить и охотно шутил". "Андропов не был недосягаемым, — писал бывший начальник нелегальной разведки КГБ Юрий Дроздов. — Он жил проблемами нелегальной разведки, думал вместе с нами о путях ее развития.
