Девочки, сцепившиеся в клубок, катались по полу. Таня горячо, но неловко молотила Нину по спине, по плечам, Нина дралась зло и умело, как дерутся, желая унизить врага, стараясь сильно не повредить, но подмять под себя. Высокая Таня быстро оказалась под маленькой Ниной, и Нина, одной рукой прижимая ее к полу, другой пыталась разодрать ее свитер от горла до пояса.
Дети отреагировали на эту дикую сцену быстрей, чем взрослые. Взрослые еще не успели опомниться, броситься разнимать, сидели, как в театре, а Алена уже билась над ними, старалась войти в их объятие, стать третьей. Но Нина вцепилась в Танины плечи так сильно, что Алене оставалось только пытаться отодрать ее от Тани, как злобное животное, — она и пыталась схватить Нину за воротник платья и вытянуть, как за поводок в собачьей драке, но безуспешно.
— С ума сошли, совсем свихнулись, — бормотал Виталик, в ногах которого валялся и выл клубок.
— Мама говорит, нельзя вмешиваться в уличные драки, но мы ведь не на улице, — раздумчиво произнес Лева. Медленно прошествовал к клубку — как будто единственный живой посреди заколдованных замерших фигур — и вылил на клубок последовательно графин с морсом, бутылку шампанского и, помедлив, добавил бутылку красного вина. Как ни странно, этот алкогольный душ помог, — клубок, отряхиваясь и постанывая, прощально взвыл, зашипел, как утюг, на который брызнули водой, затих и распался на отдельных девочек.
Лева и Алена развели Таню и Нину в разные стороны, и тут, опомнившись, подскочил Виталик, разыграл рефери на ринге: скомандовал «бокс!», «стоп!», «снимаю очко» и поднял вверх руку «победителя», вдруг обмякшей, как кукла, Нины.
Все это — «жидовка», драка, алкогольный душ и мимическая сценка «боксерский бой» — длилось всего несколько минут, и гости все еще ошеломленно молчали.
— …Она сказала «жидовка»? — на весь стол спросил театральный критик Айзенберг, он был глуховат или просто опешил от слова, невозможного в этом доме.
Дети подрались — это ерунда, даже забавно. Но это было… НЕ забавно, это было по-настоящему неловко.
Дело, конечно, не в том, что среди гостей были заслуженный деятель культуры Варшавский, композитор Голдштейн, кинорежиссер Малкин, искусствовед Брагинский, и Фридман, никто, просто всеобщий друг… Дело было совсем не в этом. «Какая гадость, позор, как можно в доме Ростовых…» — перешептывались гости.
Светлана поднялась со своего места, мигнула стоящей в дверях домработнице — забери детей. Но та уже и сама дергала Таню сзади за юбку, ворчала: «Ну, Танька, пришла нарядная, а домой вернешься, исцарапанная в кровь… пойдем, я тебя йодом помажу».
— Откуда в моем доме это чучело? — указывая на Нину, спросила Светлана, громко, во весь оперный голос, как восклицала в роли Лауры, обращаясь к Дону Карлосу: «Ты с ума сошел? Да я сейчас велю тебя зарезать моим слугам, хоть ты испанский гранд!» И, не дожидаясь ответа, повторила: — Откуда в моем доме это чучело?
— Светлана, не нужно, не обостряй, это же дети… Девочка, дорогой мой цветок будущего, зачем же ты так… — шутливо начал Вадим и вдруг, решительно бросив шутить, свирепо заорал: — Ладно, к черту!.. Я спрашиваю: откуда в моем доме это чучело?!
Вадим Ростов никогда не повышал голос — никогда. И оттого, наверное, это вышло так страшно, что каждый из гостей на секунду в ответ заполошно вскинулся: «Не я ли привел это чучело? Нет, слава богу, не я».
И тут подняла руку Алена, как на уроке.
— Это мы. Мы привели это чучело… — смущенно произнесла Алена.
Ариша смотрела на нее, чуть не плача, — бедная Алена, ей страшно, она побледнела, закусила губу. Алена знает, что невозможно красивая и выглядит старше своих лет, но отвечать перед таким собранием — легче умереть на месте.
— Простите, — тихо сказала Алена.
Алена посмотрела на дверь — с надеждой, затем на Нину. Нина сидела с закрытыми глазами. «Как жук, который при виде опасности ложится на спину, притворяется, что умер», — с ненавистью подумала Алена.
— Ты, — брезгливо прошептала Алена, — посмотри на меня…
Нина открыла глаза, взглянула на нее… Алена вдруг резко отодвинула стул, вышла из-за стола и отчаянно, словно это было ее последнее слово, перед тем как сейчас, в эту минуту, ее лишат свободы, заключат под стражу, расстреляют, выкрикнула:
