– Одинокий? – вдруг услышал он глуховатый голос за спиной, одновременно чувствуя на плече чью-то легкую руку.
Осторожно обернулся. За спинкой диванчика стояла девушка. Немного наклонившись, в легком платьице, застегнутом почти до шеи, она не походила на ночную «приживалку» гостиничного кабака. Однако ему показалось, что он ее уже где-то видел: эти большие голубые глаза, светлое лицо, обрамленное золотистыми, довольно коротко подстриженными вьющимися волосами.
– Осечка, – улыбнулся он. – Сегодня фирма не работает.
– Знаю. У тебя неприятности, – ответила она, прищурившись.
– Откуда знаешь?
– Видела сегодня после обеда. Тебя отпустил этот… механический легавый?
– Стало быть, видела, – буркнул Снеер. – Ну, так уже знаешь и понимаешь, что…
– Сегодня утром, – прервала она шепотом, – один тип, этакий небольшого роста и лысоватый, спрашивал о тебе. Вернее, не о тебе конкретно, а о спеце по твоей профессии. Я сказала, что был здесь такой, и спросила, знает ли он тебя. Он обрадовался и пошел искать. Не знаю, правильно ли я поступила?
– Откуда ты знаешь, чем я занимаюсь? – Снеер уже совсем пришел в себя. Изучающе смотрел на девушку, еще раз пытаясь припомнить, при каких обстоятельствах мог ее видеть.
– Не нервничай. Если в твоих неприятностях виновата я – скажи. Я действительно ничего о тебе не сказала. Он тебя знал.
– Порядок. Мы встретились. Может, лучше б нам с ним не встречаться, но все это в общем ерунда. Не истязай себя.
Снеер слабо улыбнулся и прикрыл глаза. На него снова накатилась сонливость, которая была сильнее чувства голода и жажды.
– Ты скверно выглядишь. Тебе надо выспаться, – сказала девушка.
– Надо. Поужинать, выспаться… Но ничего не получится, – буркнул он. – У меня нет Ключа.
Она некоторое время молчала, словно не понимая.
– То есть? Вообще нет? Впрочем, это не имеет значения. Пошли, у меня здесь кабина. Правда, утром придет один тип… который…
Снеер спал. Она тряхнула его за плечо, потом на минуту отошла к бару. Вернулась с пластиковой коробкой.
– Пошли. Я взяла малость перекусить. У меня не очень много желтых, но я не могу видеть, как ты мучаешься.
Он встал и безвольно дал затащить себя в кабину лифта, а потом в спальную кабину. Только здесь он проснулся совершенно. Цыпленок был что надо, а бокал вина полностью привел его в чувство.
Кажется, девушку по-настоящему мучила совесть. Она считала, что по ее вине Снеер попал в переделку, и хотела это как-то загладить. Его умилила заботливость совершенно чужой девушки, которую он не знал даже по имени.
– Я случайно проведала, как тебя зовут и чем ты занимаешься, – объясняла она быстро и беспорядочно. – Этот тип искал хорошего рейзера. Понимаешь, здешние девочки кое-что знают о всех, кто проживет несколько дней. Сплетничают в баре. А этот лысый угостил меня закуской, так что… я хотела как-то отплатить… Это был кто-нибудь из полиции?
– Нет. У него и у самого какие-то неприятности, – сказал Снеер, не переставая жевать, – а я случайно впутался в его дела. Но ты тут ни при чем, да и он тоже.
Он заметил, что девушка смотрит на его правое запястье.
– О, видишь, – усмехнулся он. – С этим покончено. Осталось кое-что похуже. Но это уж совсем особое дело.
Он положил ей руку на ладонь:
– Во всяком случае благодарю тебя. Как тебя зовут?
– Алиса.
– Я мешаю тебе работать, Алиса. Сейчас уйду.
– Не мешаешь. Утром должен прийти один парень, который хранит мои пункты. Знаешь, я не держу их на собственном Ключе. Сегодня я не хотела бы работать… за пункты, и вообще охотно занялась бы чем-нибудь другим. Если б можно было честно зарабатывать хотя бы две сотни желтых в месяц, я не стала бы терять здоровье в этом кабаке.
– Две сотни? – Снеер удивленно взглянул на нее. – Столько не получает даже нулевик на руководящем посту.
Она загадочно улыбнулась:
– Разные есть нулевики. Ты даже не подозреваешь, до какой степени они отличаются друг от друга. Я знаю многих из них. Они разговаривают со мной. Некоторым я не дала бы даже двойки; не нулевики, а истинные нули!
– Знаю. Сам сделал несколько таких.
– У тебя ноль?
– Что-то вроде этого.
– Почему не работаешь?
