Короче говоря, он вышел прогуляться перед обедом, выпить свое ежедневное пиво на углу Северной и площади Сатурна; потом предстояла встреча с человеком, который должен был ему несколько десятков желтых. Словом, ничего серьезного, никаких опасных операций. Он шел расслабившись, спокойный, чистый как слеза, и вдруг неожиданно этот субъект…
Виноват был, несомненно, Снеер. Просто слишком уж расслабился, чересчур дружественно настроился, к миру и людям – и на минуту забыл, что среди этих дружелюбных людей всегда может затесаться какой-нибудь шпик, этакий филер, инспекторишко, тьфу!
И вообще, неведомо зачем он остановился перед витриной, в которой были выставлены новейшие модели информационных микросхем…
Какое ему, четверяку, дело до микро… чего-то там? На одно это злосчастное мгновение он задумался, зазевался, не проконтролировал собственное подсознание, позволил ему выбраться на поверхность, пробулькнуться сквозь спокойную, плотную оболочку, которой окружил себя и с которой ему было так хорошо!
Каким образом этот сопляк уловил момент его рассеянности? Неужто идеально отработанная, среднетуповатая мина оказалась слишком умной? Это могло быть чистой случайностью, но Снеер знал, что такие случайности почти никогда не происходят сами по себе. В конце концов, никто не задевает первого встречного прохожего, чтобы с глупым видом задать невинный вроде бы вопросик…
Это, несомненно, была провокация, только почему нацеленная именно в него? Или он совершил какую-то ошибку? Может, донес кто-то из клиентов? Нет! Снеер всегда был очень осторожен, клиентов выбирал серьезно и никогда не брался за сомнительные дела. Никогда не угрожал, не шантажировал, не принуждал… Самое большее – не брался за дело, иногда тянул с получением гонорара или даже отказывался от каких-нибудь небольших доходов.
Трудно предположить, чтобы кто-то из клиентов заложил его из личных побуждений. Он всех держал в кулаке, кроме того, каждый из них прекрасно понимал, что рано или поздно ему может вновь понадобиться однажды установленная связь с мастером высокого класса. Такие знакомства весьма ценились теми, кто благодаря спецам вроде Снеера взбирался выше собственной макушки.
И все же был, видимо, какой-то донос, анонимка или что-то в этом роде. Может, кто-то из своих? Конкурент? Маловероятно. Конкуренции практически нет: клиентов достаточно, можно выбирать. Снеер относил себя в принципе к профессиональной элите: брал только высокие заказы, на это он был способен. Небольшая переработка, высокие гонорары, никогда никакой массовой дешевки, халтуры, чекерства для убогих. Он не брался за легкие дела, никаких «пятерка» на «четверку» или даже «четверка» на «тройку». Обычно он действовал между тройкой и единицей. Одно, два дела в месяц – не больше. Не следовало рисковать слишком часто, выставлять себя напоказ, впадать в рутину. Снеер предпочитал отрабатывать каждое дело индивидуально, понемногу, обдуманно и изобретательно. Он гордился тем, что редко повторял одни и те же приемы. Чувствовал себя артистом, а не каким-нибудь ремесленником.
Сегодняшний случай расстроил его вконец. Он не пошел на встречу с должником, не допил последнюю кружку пива.
«Черт его знает, что из этого получится, – думал он, все еще вспоминая случившееся несколько часов назад. – Что он может сделать? Не сказал ни слова, только осмотрел Ключ, что-то записал, вежливо поблагодарил и ушел… Может, надо было пойти следом, что-нибудь предложить…»
Снеер в состоянии был купить целую кошелку подобных субчиков-агентишек, но любая попытка дать такому на Ключ была равносильна признанию в чем-то… И тогда-то уж совсем неизвестно, какой фортель этот тип выкинет. Может, лучше официальный ход дела, нежели шантаж…
«Слишком мне было хорошо, слишком хорошо шли дела, – думал он, выходя из бара. – Подобное всегда случается с человеком в совершенно неожиданный момент и с самой, казалось бы, неожиданной стороны».
Снеер машинально оглянулся, словно опасаясь, что за ним уже пришли, хотя прекрасно знал, что это невозможно.
«Теперь наверняка возьмут на проверку, – рассуждал он, идя по тротуару и не глядя даже на ноги проходивших мимо девушек. – Привет, сладкая жизнь! Влепят тройку, будь здрав… Куда там тройку! – тут же спохватился он. – Хорошо, если не пронюхают всей правды…»
