— Ну–ну, Илья Дмитриевич, так ли это. — Реболаров провёл рукой в воздухе, будто отмахиваясь от слов Ильи, — Совершенно естественным путём проб и ошибок вы сделали свой выбор. И это правильно. Умудрённые жизненным опытом люди, в какой то момент осознают, что максимализм суждений путь в никуда. И тогда они не предвзято оценивают окружающую действительность и творят подлинные шедевры. Они начинают творить не для определённой группы, склонной к каким либо оценкам, а для всех. Вы меня понимаете? У вас впереди совершенно новая жизнь, свободная от предвзятостей и не зависимая от социальных правил.
Если бы Илаев был котом, он бы замурлыкал. Слова Реболарова были для Ильи слаще мёда. Последнее время он считал, что больше ни на что не способен, а Всеволод Александрович, сказал ему обратное. Мало того, он обосновал своё мнение, и Илья был вполне удовлетворён подобным обоснованием.
— Ну, действительно! Я просто стал мудрее, и некоторые вещи престали иметь для меня значение, отсюда и моя неудовлетворённость. Я перерос уровень нашего издания, мне нужны новые горизонты. — подобные мысли уносили Илью в мир очарования и перспектив. Он закрыл глаза и тут же возник образ статного господина уверенного в себе, на крупной конференции, окружённого людьми, считающими большим счастьем получить автограф или удостоиться внимания мастера жанра. И далее…далее…далее.
Илаев открыл глаза. Реболаров стоял у окна, заложив руки за спину. Виски на столе не было.
— Всё хорошо, Илья Дмитриевич? — Всеволод Александрович повернулся лицом к Илье, — мне показалось, что вы, прошу прощения за прямоту, задремали. Я не стал вас беспокоить. Как вы себя чувствуете?
Илаев чувствовал себя великолепно. Голова была ясная и трезвая. Он даже не чувствовал неловкость за свой минутный провал. От похмелья не осталось и следа, впрочем, как и от плохого настроения, преследовавшего Илаева последнее время.
— Мистика! — подумал про себя Илья, а вслух произнёс: — Простите, я немного ушёл в себя.
— Не страшно. Вы наконец‑то расслабились, а то были так напряжены. — Реболаров смотрел на Илью, не мигая. — Перейдём к делу?
— Да конечно!
— Видите ли, Илья Дмитриевич, как я уже сказал меня, интересуют предметы древности. Я инвестирую крупные суммы на различные археологические экспедиции, исследовательские компании и так далее. Некоторое время назад, с острова Крит, я получил информацию о том, что там обнаружен древний артефакт — книга, которую написал Абу Али Хусейн ибн Абдаллах ибн Си́на, или Авиценна. Это имя более известно. Труды Авиценны давно изучаются, но этот до сегодняшнего дня считался утерянным. Многие считали, что «Книга жизни», в отличие от «Книги исцеления», «Книги указаний и наставлений», «Книги знания$1 — вымысел, и её вовсе не существует. Если честно я тоже придерживался подобного мнения, но пять дней назад, мне сообщили, что найден именно этот документ. Я распорядился, что бы книгу доставили в Москву, но, увы. Она пропала.
То что книга находится на острове сомнения не вызывает, но поиски исторической реликвии могут сопровождаться противоборством со стороны властей Греции, которые крайне ревностно относятся к ценностям обнаруженным на их территории. Я бы мог нанять детективов, профессионалов в своём деле, но уверен, что их немедленно выдворят из страны, как только узнают предмет их интереса. Вы же журналист, довольно известный в России, некогда освещали криминальную хронику, а следовательно немного знакомы с методами ведения дел следственными органами. Но главное, что присутствие известного Российского журналиста не вызовет ни каких кривотолков. Выставить же из страны представителя СМИ, крайне хлопотно. Европа, понимаете ли! Свобода слову!
Мозг Ильи работал как хороший компьютер, он слушал Реболарова, и был готов выполнить его просьбу, не мешкая.
— Прекрасный виски! — думал про себя Илья. — осматривая стеклянный стол, на котором отсутствовала не только бутылка и бокалы, но и какие либо следы их присутствия, что для стеклянного стола с идеально чистой поверхностью, несколько необычно. Мысль же о том, что Всеволод Александрович самостоятельно начисто вытер стол, пока Илья мечтал о радужных переменах к лучшему, была не естественна.
