— Ей необязательно уметь читать, — сказал Кир. — Если мы прочтем ей текст, то она сможет помочь нам понять его.
Калай бросила через плечо неодобрительный взгляд.
— Чем спорить, спросили бы меня прямо, — сказала она.
Варнава моргнул.
— Мои извинения, Калай. Ты не против того, чтобы разъяснить нам смысл этих еврейских имен? Мы были бы очень признательны.
— Буду рада помочь, брат Варнава, — сказала Калай, кивнув. — Какое следующее слово?
— Манахат, — ответил Кир. — Это не то место, куда был изгнан род Вениаминов?
— Да, — согласился Варнава, кивая. — Меня часто занимало…
— Необязательно, — перебила его Калай.
Варнава закрыл рот и в изумлении посмотрел на рыжеволосую женщину.
— Нет?
— Нет. Манахат был внуком Сейра Хорита, эдомитянина.
По деревьям ударил порыв ветра, и в воду дождем посыпались листья.
Варнава склонил голову набок.
— Возможно, она права, — сказал он Киру. — Но суть слова здесь определить сложно, поэтому я и подумал, что это название места. Ладно, давай продолжим. А что насчет Магдиэля, Калай?
— Другой вождь эдомитян.
— Да, возможно, хотя мой учитель епископ Евсевий считал, что это место в Гебалене. Просто как…
— На самом деле в этом больше смысла, — сказала Калай.
— Почему? — спросил Варнава, прищурившись.
— Потому что Селах, следующее слово, тоже означает место. Город эдомитян, вырубленный в скалах. Его завоевал Амазия, царь иудейский.
— И почему ты думаешь, что в этом больше смысла?
Калай обернулась и одарила их пренебрежительным взглядом.
— Место, место, человек, человек, место, место.
Варнава задумался. Первые два слова — места, вторые два — имена. Третьи два — снова места. Окажутся ли следующие два названиями мест?
— Интересная мысль, Калай. Давай посмотрим…
— Прости, брат, хотя мне это тоже кажется возможным, но осмелюсь предположить, что Селах может быть местом в Моаве, о котором говорится в Книге пророка Исаии, глава шестнадцатая, стих первый.
Калай восхищенно посмотрела на Кира. Ее точеное лицо раскраснелось и блестело от пота, грести было не слишком-то легко.
— Неплохо, Кир.
— А почему меня никто не спрашивает? — пожаловался Заратан. — Я ведь не полный невежда. Например, я заметил, что вы забыли перевести слово «Эль», стоящее после «Магдиэль». А оно означает «Бог».
Сквозившая в его тоне уязвленная гордость заставила Варнаву невольно откинуться назад и хлопнуть себя по колену.
— Прости меня, брат. Спасибо, что указал на нашу ошибку. Ты прав, это слово означает «Бог». Не прокомментируешь ли два следующие слова. Они одинаковы. «Масса, Масса».
Юное лицо Заратана напряглось. Он переложил весло на другой борт и сделал еще один гребок.
— Это не из Псалмов?
Псалмы были одними из немногих иудейских текстов, переведенных на греческий и имевшихся в библиотеке монастыря. Варнаву порадовало, что Заратан знаком с ними.
— Возможно, — сказал он, оборачиваясь. — Кир? Как думаешь?
Тот покачал головой.
— Сын Ишмаэля? Или род исмаилитов в целом?
Варнава повернулся к носу лодки.
— Калай? А у тебя какое мнение?
Она склонила голову набок, и влажные пряди рыжих волос прикрыли изящное плечо.
— Я скорее соглашусь с мальчиком, что это из Псалмов.
— Не называй меня мальчиком! — возразил Заратан.
Сделав паузу, Калай продолжила:
— И похоже, это связано с «массаумериба». «Масса» как «день испытания».
Она сделала еще пару гребков веслом.
— Что думаешь ты, брат Варнава?
Варнава в задумчивости погладил седую бороду. Конечно, он уже не раз размышлял обо всем этом прежде, но так приятно говорить об этом с другими. Ему никогда не доводилось открыто обсуждать содержание папируса. Разве что со своим другом Ливни в Кесарии. Но с тех пор прошло уже больше двадцати лет.
— Согласен с тобой, что это относится к Массаху и Мерибаху, но я часто задумывался, не относится ли это к одному из эпизодов Исхода.
Калай помолчала пару секунд.
— Когда Моше ударил в камень и из него хлынула вода?
— Да. Он назвал это место Масса, что означало «доказательство». Доказательство могущества Бога.
— Но мне все-таки больше нравится вариант с «днем испытания».
Кир взял в руки кусок папируса и вгляделся в написанные на нем буквы.
