— Когда я служил в армии, мне приходилось расшифровывать закодированные послания, адресованные полководцам, — сказал он. — Не то чтобы я очень преуспел в этом, но отрывок, о котором мы говорим, был записан простым шифром с заменой букв из греческого, еврейского и арамейского алфавитов.
— Но это мог понять лишь человек, знающий все три этих языка. Ты знаешь еврейский, Кир? — спросил Варнава.
— С трудом читаю, брат. Он близок к арамейскому, поэтому я могу уловить общий смысл написанного, но не перевести в точности.
Калай подтянула к себе ноги, опершись руками на колени. Стали видны ее ступни и лодыжки.
— Я могу переводить с еврейского, — сказала она. — Моя бабушка была еврейкой. Она начала читать мне священные иудейские книги, когда мне было четыре года. Я не читаю, но понимаю смысл слов, поэтому могу управиться и с арамейским, ходя до Кира мне далеко.
Заратан судорожно вцепился зубами во вторую жареную рыбу из тех, что ему дали. Его слегка мутило, и процесс жевания и глотания помогал ему прийти в себя.
Варнава, не отрываясь, глядел на Кира. Судя по его лицу, он изменил свое мнение о нем.
— Кир, возможно, Калай и Заратан смогут грести, пока мы не достигнем ближайшего поселка, а ты сядешь в лодке рядом со мной. Я хочу кое-что тебе показать. Возможно, ты сможешь понять это лучше меня.
— Конечно, брат.
Заратан швырнул в костер рыбьи кости.
— Вы сказали, что многие источники, подтверждающие, что Господь наш был мамзером, — иудейские. Очевидно, их целью было лишь очернить Господа нашего. Не поверите же вы…
— Есть и другие источники, Заратан, — тихо прервал его Варнава. — И некоторые из них ты прекрасно знаешь.
— Правда? — моргнув, чтобы прийти в себя, спросил Заратан.
— Помнишь такие слова: «Того, кто знает отца своего и мать свою, нарекут сыном шлюхи»?
— Конечно. Господь наш говорит это в Евангелии от Фомы, стихе сто пятом, но Он имел в виду…
— Я думаю, брат, Он имел в виду именно то, что сказал. Даже в утвержденных Собором Евангелиях, из тех, что написаны до двухсотого года, есть схожие моменты. Затем число людей, редактирующих Евангелия исходя из своей точки зрения, превысило разумные пределы, и эти тексты перестали заслуживать доверия. Они…
— Ты одержим демонами! Неудивительно, что церковь послала людей, чтобы сжечь наш монастырь! Возможно, мне следовало помочь им!
Кир, закрывший глаза при слове «шлюха», проигнорировал выкрики Заратана.
— Варнава, а где об этом говорится в утвержденных Евангелиях? — спросил он.
— Кир… — мягко ответил Варнава. — Вспомни историю Марка. В храме в Назарете люди называли Иисуса сыном Мириам. А иудеи не вели род по женской линии до разрушения Храма в семидесятом году. В те времена, когда Господь наш был в Назарете, род прослеживался только по мужской линии. Назвать человека сыном его матери означало жестоко оскорбить его. Это означало, что его происхождение со стороны отца сомнительно. Евангелия, написанные на двадцать — тридцать лет позже Евангелия от Марка, такие как Евангелия от Иоанна, Матфея и Луки, стараются замаскировать этот факт. Посему, к примеру, у Матфея в главе двенадцатой, стихе пятьдесят пятом, Мириам заменили на Иосифа, как и у Иоанна, в главе шестой, стихе сорок втором. А позднее редакторы изменили и Евангелие от Марка, называя Иисуса сыном плотника. Евангелие от Марка чаще всего подвергалось редактуре, такой, чтобы его текст подтверждал тексты Матфея и Иоанна. И это позор. Книги имеют право говорить сами.
Он покачал головой.
— Кроме того, в Евангелии от Иоанна вообще не упоминается имя матери Иешуа. Как и в Посланиях Павла. Она стала отверженной, имя ее решили предать забвению.
«Это невозможно!» — подумал Заратан, но не смог вымолвить ни слова.
Варнава посмотрел на рассветное небо. Над горизонтом поднимался огромный оранжевый шар солнца, и пустыню заливало золотое сияние. Линия горизонта дрожала и расплывалась, будто земля и небо плавились и сливались воедино.
— Также существуют многие другие документы второго столетия от Рождества Христова, относящиеся к этой истории. Такие, как труд Цельса, написанный в период со сто пятидесятого по сто семьдесят восьмой год. Он также знал историю Иешуа бен Пантеры и рассказывал о ней.
