Мощный край хребта Гебель эт-Тариф возвышался на полсотни человеческих ростов, нависая над берегом. Заратан вдохнул прохладный воздух, который остудил его горящие легкие, и посмотрел на скалу. Каменная стена была испещрена дырами и выступами породы, освещенными сиянием звезд. На них сидели совы, сверкая глазами.
Кир прыгнул за борт и вытащил нос лодки на берег. По колено в воде он пошел обратно, чтобы помочь выбраться остальным.
Заратан выскочил первым. Обернувшись, он увидел, что Варнава взял его мешок с книгами и неуверенно пошел вперед, шлепая ступнями по воде. Сейчас он был похож на растолстевшего пьяного ибиса. И что он будет делать с этим мешком здесь, в темноте? Он же не собирается разжечь костер, чтобы почитать? Старый дурак. На этом их бегству пришел бы конец, скорый и кровавый.
— Позволь мне помочь тебе, брат, — сказал Кир, забирая мешок из рук Варнавы.
— Спасибо, брат.
Выйдя из воды, Варнава сразу забрал мешок у Кира и пошел напрямик к утесу. Его голова, сидящая на тонкой шее, раскачивалась, казалось, он едва переставляет ноги.
— Куда пошел Варнава? — спросил Заратан у Кира. — Нам нельзя далеко уходить от лодки.
Кир не успел ответить, Калай выпрыгнула на песок и обратилась к нему:
— Тебе ведь приходилось убивать?
— Иногда доводилось, — ответил он, холодно взглянув на нее.
— Думаю, чаще, чем «иногда». Ты просто скромничаешь.
Кир оценивающе оглядел ее.
— Ты спасла мою жизнь. Наши жизни. А я даже спасибо не сказал. Очень тебе благодарен.
Она мотнула головой, и ее роскошные кудри рассыпались по плечам.
— Не стоит. Хотя я всех вас и считаю сумасшедшими, не желаю смотреть, как вам причинят вред эти скоты римляне.
— Откуда ты знаешь, что они римляне? — после паузы спросил Кир.
— Я была в Фуу этим утром, покупала мыло и видела, как этот светловолосый епископ сходил с корабля. С ним были еще четверо. Один из них — тот, которого мы убили. Зачем они пришли за тобой?
Кир продолжал глядеть на Калай, очевидно раздумывая, следует отвечать на такой вопрос или нет. Она, в свою очередь, казалось, всем телом ощущала его взгляд. Натянув свой черный плащ на плечи, Калай убрала прядь волос за ухо. Это движение было абсолютно естественным, чисто инстинктивным — женственным и соблазнительным.
Заратана словно ударили дубиной, и он закашлялся.
— А ты тот, кого они зовут Заратан? — спросила Калай, повернувшись к нему.
— Я не говорил тебе моего имени! Ведь всем известно, что демон может овладеть тобой, если узнает твое имя! — ответил он, кинув на нее яростный взгляд.
Калай приподняла край юбки и почесала лодыжку.
— Ты точно Заратан. И действительно напоминаешь кастрированного кота.
Заратан открыл рот и с возмущением перевел взгляд на Кира.
Но тот уже повернулся и шел по песку вслед за братом Варнавой.
— Не волнуйся, — прошептала Калай, наклонившись к самому его лицу. — Твоя жалкая душонка не стоит моих усилий.
После этого она нахально задрала юбку еще выше и пошла вслед за Киром.
Заратан будто в землю врос. Ему хотелось оказаться как можно дальше от этих обнаженных ног!
— Я останусь сторожить лодку! — крикнул он, сложив руки рупором.
Брат Варнава положил мешок на землю и подошел к основанию скалы. Затем он пошел вдоль нее, ведя пальцами по холодному камню. В свете звезд его седые волосы и борода сверкали, будто покрытые инеем. Кир и Калай молча шли вслед за ним.
— Думаю, здесь, — сказал Варнава, наконец остановившись.
Встав на колени, он принялся разгребать песок. Кир и Калай опустились рядом с ним и стали помогать ему.
Очень скоро рядом с ними вырос холмик песка, но они так ничего и не нашли.
Заратан подошел к ним, постоянно оглядываясь в ожидании увидеть лодку с убийцами в черных одеждах, выплывающую из-за поворота реки.
— Нам надо уходить, — сказал он. — Все это заняло слишком много времени.
Ему никто не ответил, и его охватило отчаяние. Родители уже, наверное, узнали о пожаре в монастыре. Люди в городе должны были сразу увидеть огонь и прибежать, чтобы посмотреть, что случилось. Бедная мама. Он представил себе, как она ищет его обугленный труп, как отец держит факел. Она рыдает. Внезапно ему так сильно захотелось вернуться домой, что он едва сдержал себя. Если бы ему хватило смелости…
