Они находились на гребне холма, отсюда было видно и ущелье. Рядом была одна из гробниц, тоже недавно открытая. Рядом с темным проемом входа виднелась куча свежевскопанной земли. Калай впилась зубами в ткань кляпа, пытаясь прокусить ее.
Лука взвалил ее на плечи и понес к входу в гробницу, а затем протолкнул ее внутрь, нимало не беспокоясь о том, что она может удариться о камни. Калай буквально скатилась вниз по ступенькам, сжавшись в комок, чтобы не стукнуться головой.
Перешагнув через нее, Лука потащил ее по грубо отесанному известняку пола. Затем он бросил ее на выступ в скальной стене и пошел наружу, улыбаясь.
Калай услышала, как он возится с поклажей лошади, и, не теряя времени, скатилась на пол. Сев, она приподнялась и сумела протиснуть тело и ноги между связанными руками, так что руки оказались спереди. Потом принялась лихорадочно развязывать зубами узлы.
Лука вернулся с зажженным масляным светильником, посмотрел на нее и разочарованно усмехнулся.
— Вижу, с тобой мне придется нелегко, — сказал он, хладнокровно ставя светильник на крышку оссуария. Затем молниеносно ударил ее тыльной стороной ладони.
Калай покатилась по полу.
Открыв глаза, она увидела лежащий на выступе скалы скелет, замотанный в саван.
«Вероятно, я скоро присоединюсь к тебе, друг мой. После того, что я сделала с ним в Леонтополисе, он вряд ли надолго оставит меня в живых».
Лука отнес светильник в соседний отсек гробницы и вернулся. Присев на корточки, он провел по ее волосам рукой, затянутой в перчатку.
— Сейчас, красавица.
Он ухватил ее за связанные ноги и перетащил в соседнюю пещеру. Слабый янтарно-желтый свет масляного светильника отражался от стоящих там оссуариев.
Лука пристально посмотрел на нее.
Калай не двинулась с места. Она просто смотрела на него, видя в его глазах злобу, и тяжело дышала, стараясь не думать о том, что ей предстоит.
В свете колеблющегося пламени светильника она начала подмечать некоторые подробности. От стен исходил странный пряный запах — смесь мирра, алоэ и, возможно, ладана. Оссуарии были не такие, как в предыдущей гробнице, обозначенной знаком тектона. Они были закрыты куполообразными крышками с затейливой резьбой по ободу и орнаментом из переплетающихся цветов по бокам. Многие были раскрашены. Все это явно сделано руками опытного каменщика. В дальнем углу едва виднелся из-за стоящих в беспорядке оссуариев замурованный дверной проем. Похоже, здесь есть еще один, третий подземный ярус, а этот сделан выше, чтобы скрыть его. Совсем скрыть, если не считать замурованную дверь шириной в один локоть.
Лука стянул тунику через голову. Он стоял перед ней обнаженный. Залеченная рана на мошонке, в которой не хватало одного яичка, но пенис возбужден, что не оставляло никаких сомнений в его намерениях. Огромные руки, толщиной с ее ноги. Лука присел и разрезал веревку, стягивающую ее лодыжки, и Калай, в отчаянии пнув его ногой в голову, вскочила и рванулась к выходу.
Лука поймал ее на бегу и с силой швырнул на землю. Завопив сквозь торчащий во рту кляп, она снова ударила его ногами и, сопротивляясь до конца, боднула головой в лицо. Когда ему наконец удалось придавить ее всем телом, по его лицу текла кровь, но глаза… глаза светились.
— О, я предвкушаю твои страдания! В Египте ты отрезала от меня половину. Когда я закончу, от тебя останется лишь окровавленная оболочка.
Он задрал ее юбку до пояса, и Калай стиснула зубы. Сильная пощечина оглушила ее, и он смог раздвинуть ей ноги. Он пристально смотрел ей прямо в глаза, входя в нее. Его толчки были сильными и грубыми, он хотел причинить ей боль, заставить ее кричать.
Все ее тело вопило от боли и гнева, но она продолжала стискивать зубы и не давала вырваться из горла ни единому крику.
Вместо этого Калай прибегла к старому спасительному приему, которым ей не приходилось пользоваться уже много лет. Внутри у нее было некое темное и спокойное место, которое она кирпичик за кирпичиком выстраивала в себе как спасительное убежище от мужчин, место, где можно укрыться в самой безнадежной ситуации.
Закрыв глаза, она напрягла все свои силы, чтобы выйти из своего тела. Она отправила свою душу в путешествие по этой сверкающей темноте, вдаль отсюда, от этого вонючего тела, от…
