— Теперь отпусти руки, Заратан, и переставь их чуть ниже. Когда мы зашьем всю рану, надо будет промыть ее.
Ливни издал хриплый стон.
— Прости меня, — сказал Варнава, продолжая шить.
Он старался все делать так же аккуратно, как римские хирурги, чью работу он когда-то видел.
Ливни тихо усмехнулся. В свете свечи его окровавленное лицо, обрамленное покрытыми запекшейся кровью волосами, было похоже на лик вампира.
— Варнава?
— Что такое?
— Попрошу тебя об услуге, — сказал Ливни. Его голос как-то изменился. — Сможешь забрать некоторые из моих книг? Знаю, они будут мешать вам, но мне и Тирасу придется срочно покинуть эту пещеру. Не думаю, что у нас будет время перенести их все в другое укромное место.
— Да, конечно. Но только самые важные, Ливни. Один мешок. Я навьючу его на лошадь с другой стороны, чтобы уравновесить свой.
— Благодарю, благодарю тебя…
Ливни вздрогнул от боли и уперся взглядом в потолок пещеры, на котором плясал отсвет пламени свечи. По его забрызганному кровью лицу покатились слезы.
— У меня… у меня списки Евангелий от Марка, Фомы и Матфея, на еврейском и арамейском. Очень редкие. Единственные, которые я видел за всю свою жизнь.
— Единственные, о которых я когда-либо слышал, — благоговейно произнес Варнава.
«Боже правый, сколько там скрытого смысла».
— Ведь в Евангелии от Марка более длинное окончание? — тихо спросил он.
— Нет, конечно нет. Оно заканчивается шестнадцатой главой, восьмым стихом. Как и должно.
Варнава поглядел на Заратана и Тираса. Те, судя по всему, поспешно вспоминали тексты Евангелия, пытаясь понять, о чем идет речь.
Проследив за его взглядом, Ливни посмотрел на их лица.
— В старейших версиях Евангелия от Марка нет упоминания о воскресении. Они заканчиваются восьмым стихом шестнадцатой главы.
— Но разве Ириней и Ипполит не упоминали о стихе девятом? — спросил Заратан. — Они жили во втором — третьем веках. Ведь это доказывает…
— Это доказывает, что даже тогда люди осмеливались брать в руки перо и искажать тексты Евангелий, — мрачно сказал Ливни. — Мифотворчество ценой исторической правды. Бесчестно. Мои тексты на еврейском и арамейском языках относятся ко второй половине первого века. Они написаны спустя всего несколько десятилетий после распятия Господа нашего. А имеющееся у меня Евангелие от Фомы на еврейском языке датируется сороковым годом, самое позднее — пятидесятым. Думаю, оно было записано раньше, чем Послания Павла. Забери их с собой. Не дай грязным рукам и перу церковных переписчиков коснуться их.
— Не дам, клянусь.
«Интересно, — подумал Варнава, — как я выполню это обещание, если мы все-таки попадем в плен?»
Он продолжал зашивать рану. Кровь текла все слабее и слабее, но он видел, что лицо Ливни бледнеет от болевого шока и потери крови. Сделав последний стежок, Варнава завязал нитку.
— Тирас, собери все одеяла, — сказал он. — Нам надо не дать Ливни замерзнуть, пока он будет спать.
Тирас побежал в туннель.
— Но разве мы не уйдем как можно скорее? — с надеждой в голосе спросил Заратан.
Варнава улыбнулся, глядя в наполненные болью глаза Ливни.
— Как только соберем книги, о которых сказал Ливни.
В ответ он едва улыбнулся, словно подтверждая, что обязанность защищать подлинные тексты Евангелий переходит от одного надежного человека к другому. Ставкой в этой игре была не больше и не меньше, чем сама Истина.
Подняв дрожащую руку, Ливни указал на маленькое отверстие на правой стороне стены пещеры.
— Евангелие от Фомы там, а Марк…
Он показал пальцем на большую угловатую дыру.
— Евангелия от Марка и Матфея там. Но есть и другие книги. Ранняя версия Послания к Евреям, второй том «Толкований пророчеств Господа» Папиаса…
Тирас вернулся и принялся накрывать Ливни одеялами. Тот продолжал диктовать список книг.
Примерно в течение часа Варнава и Заратан собирали и аккуратно укладывали в потрескавшийся кожаный мешок, найденный Тирасом, древние папирусы, свитки и рукописи.
Наконец Ливни закончил диктовать и позволил себе забыться сном.
Варнава отошел от стола и подал знак Тирасу, чтобы он шел наружу вместе с ними.
Они стояли на песке на берегу.
