– А чему вы хотели бы научиться?
Он стоял, прислонившись к ширме, и внимательно смотрел на Изабеллу. В его глазах она прочла искреннее любопытство.
Смущенная этим пристальным взглядом, Изабелла отвела глаза.
Чему бы она хотела научиться? Ей захотелось крикнуть: «Всему!» Всему, что знает синьор Боттичелли. Тогда она сможет перенести образ стоящего перед ней мужчины на полотно, и он всегда будет рядом.
– Я бы хотела… хотела… – проговорила она, и голос ее прервался.
У нее вдруг закружилась голова от водоворота образов и запахов, от присутствия этого мужчины. Он сказал Изабелле всего лишь несколько слов, но она была совершенно очарована им, и это тревожило ее. Она прижала пальцы к вискам.
– Вы, наверное, утомлены путешествием во Флоренцию? – спросил он без улыбки и шагнул к Изабелле.
Она ощутила исходящий от него легкий и освежающий аромат цитрусовой воды и инстинктивно отступила.
– Я действительно устала с дороги, – ответила она, не глядя на своего собеседника. – Путешествие было нелегким, а я не привыкла долго ездить верхом. К тому же… ну, вы знаете, что случилось, когда я приехала во Флоренцию. Но стоило мне увидеть мастерскую синьора Боттичелли, и я забыла об усталости. И вообще, все во Флоренции для меня внове, все совсем не так, как дома.
Изабелла не понимала, почему ее так тянет довериться ему, совершенно незнакомому ей человеку. Он просто околдовал ее.
Незнакомец мягко улыбнулся:
– Это правда, синьорина, во Флоренции для усталости нет времени.
– Верно.
Изабелла рассмеялась. Ее вдруг охватило безумное, безудержное желание закружиться по комнате, обнять все и всех – каждый дворец, каждый фонтан, каждого человека в этом волшебном городе. И особенно этого мужчину. Этот мужчина с его непроницаемым взглядом и мрачной красотой был так не похож на тех, кого ей приходилось встречать.
– Представляете, я даже не хочу ложиться спать, боюсь пропустить что-нибудь интересное! Наверное, всей жизни не хватит, чтобы узнать Флоренцию.
Ее собеседник рассмеялся, и его смех вызвал у Изабеллы странные ассоциации. Она подумала об огне в камине, согревающем холодными зимними ночами, о пряном вине, ярких солнечных летних днях.
– Должен вам сказать, синьорина, что ваше суждение несколько опрометчиво. У большинства людей вся жизнь уходит на то, чтобы узнать лишь малую часть Флоренции.
– Да, мне многое предстоит узнать, многому научиться. Однако мне кажется, что величайшую достопримечательность Флоренции я уже увидела, – сказала Изабелла. Ей хотелось поддразнить собеседника, снова вызвать улыбку на его губах.
Он с любопытством посмотрел на нее:
– Понте Веккьо? Купол собора?
– Нет, хотя я уверена: они великолепны. Я видела кое-что другое, что по достоинству оценили бы все, особенно дамы.
Мужчина удивленно выгнул темную бровь:
– Что же это?
– Я видела настоящую мастерскую художника, где рождается красота.
Или где она отражается на полотнах.
Он снова рассмеялся. Изабелла улыбнулась.
– Все-таки я был прав. Вы – художница.
– Не настоящая художница, всего лишь любитель. – Изабелла подумала о картинах во дворце Катерины. – Может быть, у меня не такой изысканный, утонченный вкус, как у некоторых, но я люблю искусство. Оно было моим другом сколько я себя помню. Цвет, линия, форма – они постоянно со мной, никогда не оставляют меня.
Она умолкла, осознав вдруг, что поверяет Аиду самые сокровенные мысли. В его глазах было что-то, что заставляло довериться ему. Изабелла снова отвернулась, делая вид, что разглядывает краски в глиняных горшочках.
– Вы, наверное, считаете меня невоспитанной, синьор. Боюсь, мне не хватает… светского лоска.
– Надеюсь, вы никогда его не обретете, синьорина, – резко сказал он.
Изабелла испуганно взглянула на него и заметила, как потемнели его глаза.
– Во Флоренции хватает безупречных, лощеных женщин, совершенных, как бриллианты. Женщин, тщательно скрывающих свои мысли. Они контролируют каждый свой шаг, смеются с оглядкой и никогда не говорят о том, что любят, о том, что для них самое важное в этой жизни.
– Искусство… – прошептала Изабелла, захваченная его страстной речью.
