Кира очнулась ночью, на крыше. Непонятным осталось, каким макаром ее туда занесло? Рядом никого. Маленькая девочка лежала под звездным небом, на котором таял бледный диск луны. Она дрожала в своей легкой пижаме, обнимая себя руками, и плакала. До тех пор, пока в глазах оставались слезы.
Вокруг была тьма. Ветер и смерть.
Утром выяснилось, что выход с крыши закрыт. По крайней мере, для нее: отодвинуть стальную дверь ей оказалось не под силу. Восьмилетняя девочка умерла бы от голода и жажды, если бы через два дня не появился Чегевара. Он пришел, чтобы на следующие восемь лет заменить ей все, помочь принять и заново отстроить новый Мир.
Чегевара нашел девочку на крыше. Как рассказывал спаситель позже, он разглядел дрожащее от холода дитя в бинокль с крыши соседнего дома. Плавал он хорошо, поэтому для него не составило труда одолеть расстояние в несколько десятков метров. Че был невысоким, подвижным, с небольшой бородкой и усами, о которых продолжал заботиться до последнего дня. Пожизненный оптимист, он принял мир после катастрофы легко, как нечто, к чему следует только приложить руки и все станет приемлемым. Нерушимое правило «счастье – то, что ты создаешь» он соблюдал неукоснительно. В прошлой жизни у него остались бывшая жена и сын, с которым видеться после развода ему не позволяли. Что с ними сталось, доподлинно Че не знал. Его насмешливое отношение к жизни не сломила катастрофа, хотя старалась – бог знает как. Мать он похоронил давно, отца никогда не знал. К тому времени, как рухнул знакомый мир, все родственные связи оказались разрушенными – многочисленные цунами лишь довершили начатое. Че вспоминал о сыне с грустью, но без трагизма.
– Что же, – первое время он повторял слова особенно часто, – сына бог взял, зато дочку дал. Кем бы я был без тебя?
«А я, Че? А я?» – мысленно кричала маленькая девочка, прижимаясь к небритому мужчине.
Кира приняла его сразу, всем сердцем и душой. Че отвечал ей тем же. В мертвом городе, поначалу заполненным трупами, которые постепенно течение унесло куда-то на запад, спаситель нашел пристанище. В торговом центре на верхних этажах. Там в комнаты для отдыха с уцелевшими стеклами заглядывало солнце, каждый день пересчитывая оставшихся в живых. Над широкими кожаными диванами висела плазменная панель – мертвый осколок цивилизации.
Еды оказалось вдоволь. Первое время Чегевара как проклятый сутками напролет нырял в затонувшие складские помещения, выуживая все, что могло пригодиться. Консервы, пластиковые упаковки, баллоны с водой, инструменты, холодное оружие, одежду всех размеров и так далее. Он работал на износ и успокоился только тогда, когда решил, что все остальное переживет зиму. Че раздобыл даже надувную лодку, насос и многочисленные удочки. Он своими руками сложил печь из подручных материалов. Она поначалу дымила, но в конечном итоге сдалась под недюжинным напором экспериментатора.
Когда температура воздуха не поднималась выше плюс десяти градусов, они жарили на решетке рыбу. О том, каким спаситель оказался рыбаком, говорило то, что Кира вскоре смотреть не могла на рыбу. В одной из комнат он оборудовал нечто вроде огорода, собрав на импровизированных грядках многочисленные уцелевшие на верхних этажах растения. В другой красовалась гордость Че – библиотека, пополняемая всякий раз, когда названный отец затевал глубокие рейды в город, теперь состоявший из островов высоток. Вечерами, сидя перед камином, он просил девочку почитать. Начиналось, как правило, с классики, перемежаемой щедрыми комментариями Че. Но часто дело доходило до беллетристики – любимого чтива Киры – любовных романов и боевиков. Единственное, чего не принимала душа Че – фантастики на тему постапокалипсиса.
– Какая ж это фантастика? – говорил он. – Это реальность. А о реальности я знаю больше, чем они.
Вскоре идиллия разрушилась. Уцелевшие в городе люди отчего-то сокрушительно быстро теряли человеческий облик. И «богатства», которыми обладал Че, будили зависть. Они были другие, те люди. Всегда шли на контакт, держа нож за пазухой. Так говорил Че.
