— Постараюсь, чтобы все было по справедливости, — ответил я.
— Не сомневаюсь, что ваш отец не станет скупиться, — сказала Сара Луиза. — Он, безусловно, хочет, чтобы его вспоминали добрым словом, когда он будет жить вдали от вас.
— А куда он уезжает? — спросила Эсель.
— Об этом мы тоже собираемся вам сообщить, — ответила Сара Луиза. — Ваш отец едет работать в Германию.
— Тебя выгнали из банка? — спросила Мэри Кэтрин.
— Нет, — ответил я, — просто один старый друг в Мюнхене предложил мне приличное место.
— Уверена, что у тебя там какая-нибудь подружка, — сказала Эсель.
— Уверена, что ваш отец тоже в этом уверен, — ответила Сара Луиза — но он у нас безумно чувствительный и не хочет скандала.
— Я прошу только одного, — сказала Элизабет, — чтобы вы развелись пристойно. Пошлятины я не вынесу.
— Постараемся без пошлятины, — ответил я. Потом я ушел и допоздна бегал трусцой. Когда я вернулся, девочек не было дома, а Сара Луиза уже переселилась в спальню для гостей.
— Спокойной ночи, Хэмилтон, — сказала она, — тебе уже недолго осталось нас терпеть.
Сидя за стаканом пива на кухне, я попытался разобраться в своих ощущениях. Если бы раньше меня спросили, как я буду себя чувствовать, когда стану разводиться, я бы ответил: ужасно. Я бы не сомневался, что буду мучиться, — тем более, что в глубине души я страшно сентиментален. Отец, расстающийся со своими детьми, муж, говорящий жене «прощай» после двадцати лет совместной жизни, мужчина, бросающий работу, которой отдал все силы, — если бы я прочитал об этом в книжке или увидел бы в кино, то наверняка расстроился бы. Грустный, я пошел бы прочь, размышляя о том, что все могло бы выйти по-другому. Но вот я сам оказался в центре событий, причем событий реальных, не вымышленных, — и что же я чувствовал? Да почти ничего. Когда мои дочери были маленькие и беспомощные, они преклонялись передо мной, а я был готов отдать им всю свою душу. Теперь же, когда беспомощными их нельзя было назвать даже с большой натяжкой, им, казалось, нужно было от меня только одно: деньги. Они это знали, я знал, что они это знают, они знали, что я знаю, что они это знают, и так далее, до бесконечности. И еще одну вещь они знали: нет смысла делать вид, что они испытывают ко мне привязанность, ведь все их хитрости я видел насквозь, и им это было прекрасно известно, а раз так, то зачем лишний раз себя утруждать? Если бы они меня любили, то я бы, наверно, их тоже любил. Но они не любили меня, и я не любил их. Что же касается Сары Луизы, то я тщетно пытался вызвать в себе хотя бы подобие симпатии к ней. Я перебирал в памяти давно ушедшие дни нашей жизни: университет, службу в армии, возвращение домой, — но все казавшиеся тогда такими трогательными минуты теперь начисто потеряли свою умильность. В нашем семейном существовании была только одна положительная черта: то, что все мы впятером, как правило, держались в рамках приличия, и я очень надеялся, что хорошие манеры сохранятся хоть на какое-то время, когда ничего другого уже не осталось.
Когда я сообщил Уэйду, что ухожу из банка, он отнюдь не удивился.
— Что ж, Хэм, наверно, это не так уж и глупо. Конечно, нам будет тебя недоставать и все такое, но ты ведь всегда был каким-то неприкаянным — да ты и сам это знаешь.
— Я бы хотел сдать дела как можно быстрее.
— О чем разговор. Тридцати дней с головой хватит. Твое место займет Хупер Франклин. Человек он знающий, но разъезжать по свету ему, понятно, уже вряд ли придется.
Как только ты уйдешь, бюджет международного отдела будет урезан. Отдел-то, в сущности, был создан специально для тебя — банку он нужен, как рыбке зонтик. Мне и так на совете уже плешь проели: не по карману, говорят.
— По-моему, мы внесли свою долю в общее дело.
— Ну, это с какой стороны посмотреть.
— Послушай, я хочу, чтобы ты знал: мы с Сарой Луизой разводимся.
— Признаться, и это меня не удивляет.
— Я благодарен тебе за то, что ты поговорил с Эрикой.
— Прелестная женщина. И муж у нее тоже что надо, разве что немного староват.
— Надеюсь, что если ты когда-нибудь сойдешься с Сарой Луизой, то дашь ей больше, чем смог дать я. Она этого заслуживает. И девочки тоже заслуживают лучшей участи.
