В следующую минуту машина уже катилась по просеке, потом Сара Луиза выключила фары и зажигание, и мы остановились. Когда она забралась на меня, я все еще чувствовал себя хозяином положения. Все, что она может сделать с моим членом, подумал я, я могу с тем же успехом сделать и сам. Когда ей надоест целоваться и она полезет мне в штаны, я приму необходимые меры обороны. Со мной эти штучки больше не пройдут! Некоторое время все действительно шло по заведенному порядку, и я ждал момента, когда Сара Луиза расстегнет на себе кофточку и попытается расстегнуть мою заветную молнию. Вместо этого она вдруг скользнула с сиденья на пол и начала целовать через брюки мой пенис. Меня разобрало такое любопытство, что я позволил ей вытащить его наружу. Намерения у Сары Луизы и вправду оказались самые серьезные: сперва она лизала член, будто это был леденец на палочке, потом, когда он начал подергиваться, засунула его себе в рот и застонала.
Конечно, я сразу усек, в чем тут фокус, но усек-то усек, а что толку. Длительное воздержание сделало свое дело. И у кого она только всего этого набралась? Не у Фреда ли Зиммермана? Что ж, и от него хоть какая-то вышла польза. Не успела Сара Луиза поразить меня своим новым искусством, как я почувствовал, что фонтанирую, словно гейзер. Когда все кончилось, меня охватило такое умиротворение, что я даже не заметил, проглотила она или выплюнула. Через минуту я ощутил легкие прикосновения бумажной салфетки и услышал голос Сары Луизы:
— Ну вот, теперь ему хорошо, он снова в своем домике.
Конечно, я мог бы сообщить ей все, что собирался, когда выруливал на главную аллею или когда мы подъезжали к дому, но в голове царил такой кавардак, что мне стоило невероятных усилий не съехать в кювет. Да и потом — разве позволительно джентльмену порывать отношения с дамой, которая только что сосала ему член? Нет, лучше подождать. У дверей Сара Луиза напомнила мне, что завтра у них прием. Перспектива еще одного такого же вечера мне никак не улыбалась, и я ответил, что хотел бы побыть с родителями. "Так они тоже будут, — сказала Сара Луиза, — и они, и все, кто был сегодня, и еще много-много народу". Выхода не было. Я поцеловал Сару Луизу — по-братски, как я надеялся, — но тут же ощутил у себя во рту ее язык. Когда я шел назад к машине, у меня было странное чувство, будто я попробовал собственной спермы.
Когда я вернулся, родители уже легли спать, оставив записку с выражением радости по поводу того, что я снова дома. Я начал подозревать, что они меня просто избегают, и подозрение это усилилось на следующее утро. Я встал в полвосьмого — задолго, по моим предположениям, до того, как отцу идти на работу, — но дома обнаружил лишь нашу домработницу Наоми и еще одну записку. В записке говорилось, что у отца деловой завтрак, мама тоже отправилась по делам и они безумно рады моему возвращению, а Наоми сказала:
— Только сейчас и ушли. Хозяйка сказала — будет поздно: две встречи у нее да еще обед. Но они уж вам так рады, так рады.
Когда я готовил речь, предназначавшуюся для родителей, мне как-то в голову не приходило, что мне ее не перед кем будет произнести. Я занялся тем, что распаковал чемоданы, потом зашел в университет, но когда вернулся днем домой, там опять была одна Наоми.
— Мама ваша звонила, — сообщила она, — говорит, задерживается, управится только к вечеру, когда вам в гости идти.
Натурально, тютелька в тютельку в нужное время мама и вернулась. Колдуэллы звали к половине седьмого, а ее машина подлетела к дому без чего-то шесть, на несколько секунд опередив машину отца. Оба они тут же бросились наверх принять душ, наскоро крикнув мне с лестницы: "Привет!", а когда спустились, готовые к выходу, было двадцать минут седьмого. Хотели они того или нет, а им предстояло провести вместе со мной пятнадцать минут в машине — столько занимала дорога до Колдуэллов, — и, если постараться, этого времени могло бы хватить на то, чтобы сообщить им то, что я хотел. Я решил просто сказать, что мы с Эрикой любим друг друга, что мы помолвлены и что я возвращаюсь в Берлин. Но когда мы вышли, мама сказала мне: "Хэмилтон, поезжай в «шевроле», а нам с отцом еще нужно заехать за Гарднерами". Деться было некуда — приходилось отложить наш разговор еще на один день.
