– Черт! – сказал Матвей чуть ли не во весь голос.
Сидящий рядом с ним Лешка Савенков спросил шепотом:
– Ермилыч, ты чего? Приснилось что-нибудь?
– Да так, мысль одна в голову пришла. Не обращай внимания, – так же шепотом ответил Матвей.
Тут Маша Копейко снова обернулась и снова бросила на Матвея все тот же извиняющийся взгляд. А Матвей уже почти знал, отчего Маша сегодня так на него смотрит. И почти наверняка знал, кто рассказал завучу про готовящуюся статью. Но чтобы никаких сомнений больше не оставалось, Матвей, дождавшись перемены, снова отправился разыскивать Авилкину.
Сашу он нашел в столовой. Сидя в одиночестве за столиком, она вдумчиво пережевывала котлету, запивая ее время от времени мандариновым компотом. Матвей подсел к ней:
– Приятного аппетита!
– Шпашибо! – промямлила Авилкина, не переставая жевать.
– Слушай, тут такое дело… Короче, ты должна меня сейчас же свести с этим твоим парнем. Ну, который тебе интервью давал.
Поймав негодующий взгляд Авилкиной, Матвей усмехнулся:
– Только не говори, что ты отправила его в Канаду в рамках программы по защите свидетелей!
Справившись с последней котлетой и допив залпом компот, Саня спросила, подозрительно уставившись на Матвея:
– А зачем это он тебе нужен?
– Ну, просто нужен, понимаешь? – Матвей провел по горлу ребром ладони. – Нужен позарез! – И поскольку Авилкина молчала – размышляла, видимо, – Матвей попробовал ее «дожать»: – Слушай, Саня, а ты вообще веришь мне? Ну так, по-человечески?
– Вообще – верю, – ответила Авилкина и, подумав, добавила: – Пока…
– Ну так вот… – Матвей старался говорить как можно убедительней. – Я тебе обещаю, что личность этого твоего свидетеля останется в тайне! Понимаешь?
– Ладно… – сдалась Саня. – Только запомни: ты мне пообещал! И не сболтни никому – ни Егору, ни даже родной маме!
– Лады! – ответил Матвей. – Ну что? Пойдем?
Они поднялись на третий этаж. Там было шумно от снующей и галдящей ребятни.
Авилкина довольно быстро отыскала среди носящихся и орущих малышей того, кто был нужен Матвею, то есть своего свидетеля. Им оказался шустрый, стриженный под «ежик» блондинчик лет девяти-десяти. Подведя мальчишку к Матвею, Саня сказала:
– Пашик, вот это – Матвей. Он редактор газеты «Большая перемена». Вернее, главный редактор. У него есть к тебе вопросы. Ты на эти вопросы должен ответить. Ты понял?
Мальчик, которого Авилкина назвала Пашиком, кивнул и с любопытством уставился на Матвея. Тот сказал, обращаясь к Авилкиной:
– Саня, спасибо тебе большое. А теперь ты иди, ладно? Мне с парнем поговорить надо, желательно наедине.
Обиженно фыркнув и напомнив Матвею про его обещание не разглашать имени свидетеля, Авилкина испарилась. А Матвей обратился к Пашику:
– Тебя, значит, Павел зовут?
– Угу, – кивнул пацан. – А фамилия моя…
– Да не нужна мне твоя фамилия, – перебил его Матвей. – Ты, Паша, вот что мне скажи. Вот в разговоре том, в кабинете у завуча… Ну, который ты подслушал…
– Да не хотел я подслушивать! – заявил Павел. – Это нечаянно вышло!
– Конечно, нечаянно, я понимаю, – успокоил пацана Матвей. – Дело не в этом совсем. Ты вот вспомни, не говорила ли Тереза Дмитриевна или мужик тот, Дмитрий Петрович, как зовут этого новенького? Или там в каком он классе будет учиться?
Павел добросовестно задумался. Для этого он наморщил лоб, а рукой стал чесать у себя за ухом. «Наверное, ему так лучше думается!» – решил про себя Матвей.
Тем временем Павел, просветлев лицом, сказал:
– Ага! Есть!
– Что, вспомнил? – встрепенулся Матвей.
– Ну! – ответил Павел и добавил не без гордости: – У меня память знаешь какая? Учителя все фигеют! Я могу вспомнить, например, через год, какие на тебе сегодня были ботинки! Или еще, например…
– Не надо про ботинки, – попросил юного гения Матвей. – Ты лучше мне скажи то, что я тебя спрашивал.
– Пожалуйста! – с некоторой обидой ответил Павел. – Когда они уже уходили, ну, из кабинета, мужик тот говорит: «А в какой вы класс Машу определите?» А завуч отвечает: «Я думаю, в восьмой „А“. Там вашей дочке будет хорошо…»
– Спасибо, Павел… Можешь идти… – сказал Матвей.
Он узнал все, что хотел узнать.
