Когда вся команда была в сборе, Матвей сказал:
– Тут вот Саша Авилкина такое замутила… Не знаю даже, как это назвать. Короче, вы сами сейчас все услышите.
Авилкина вскочила со стула:
– Ну, во-первых, ничего я не замутила! А просто есть у нас такие педагоги, которые, можно сказать, позорят это высокое звание!
И наша задача, как независимого издания, вывести их на чистую воду! Вот! А во-вторых…
– Ну, короче! – перебил Сашину речь Мишка Фрид. – Поближе к делу можно?
– Можно! – сердито ответила Авилкина и полезла в рюкзачок за диктофоном.
После того как запись была прослушана – в гробовой, можно сказать, тишине, – некоторое время никто не решался эту тишину нарушить. Но вот Фрид поднял руку:
– Ермилов, можно, я скажу?
– Говори… – кивнул Матвей.
Фрид встал, поправил зачем-то волосы, кашлянул и начал издалека:
– Вы помните, когда нас Ермилов в первый раз здесь собрал месяц назад, что он говорил? Что мы будем делать смешную такую, прикольную газету. Ну вот. И мы начали газету делать. Сначала один номер сделали, потом еще…
– А поближе к делу можно? – Это выкрикнула из своего угла мстительная Авилкина.
– Сейчас будет и поближе, – сообщил Фрид. – Да. Газета у нас вышла неплохая. По крайней мере, всем нравится. И вот я у вас спрашиваю: зачем же нам эту газету своими же руками гробить? – Для наглядности Мишка вытянул перед собой свои ладони, покрутил ими в воздухе и добавил: – Собственно, у меня все. – Он сел на место.
– Почему же гробить?! – Авилкина прямо-таки закипела от возмущения. – Наоборот! После этой статьи нас знаешь как зауважают?
– Да закроют нас тут же, как ты не понимаешь! – снова вскочил Фрид. – А завуч каждому из нас эту статейку еще припомнит! А если ты, Авилкина, такая отмороженная камикадзе, что тебя твое будущее не волнует, то я хочу аттестат получить нормальный! И все хотят, я думаю!
Авилкина попыталась было что-то Мишке ответить, но Матвей не дал ей этого сделать.
– Погоди, Саша, – сказал он. – Пусть и другие выскажутся. Лена Стасова, ты что думаешь?
Лена сказала:
– А я с Мишей согласна. Зачем нам приключений лишних искать? Ну, взяла мать Тереза деньги эти. Ну и на здоровье! Зарплата у учителей знаете какая? А компьютеры эти, между прочим, теперь в кабинете информатики стоят! Кому от этого плохо? И вообще Новый год на носу! Нам нужно праздничный номер готовить, а не скандалы раздувать!
– Так… Ясно. – Матвей оглядел комнату. – Безухыч, скажи-ка ты что-нибудь!
Петр Беспалов поднялся со стула, растерянно оглядываясь:
– Чего говорить-то?
«Ну, тормоз…» – подумал Матвей и объяснил:
– Как ты считаешь, надо статью Авилкиной публиковать или нет? Ну, про то, что завуч взятки берет?
– Статью-то? – переспросил Безухыч. – Надо, конечно! – с неожиданной убежденностью произнес он.
– Почему ты так думаешь? – несколько удивленно спросил Матвей.
– Ну как же? – Безухыч развел руками. – Ведь было это, ну то, что на пленке? Ну, по правде? Было! А раз было – так люди должны об этом знать! Так я считаю…
Беспалов, весь красный, сел на место. Матвей прикинул в уме: двое «против», еще двое «за». Он подумал, что Маша Копейко еще не говорила. И он произнес:
– Маша, одна ты осталась! Только твоего мнения мы не слышали!
Маша ответила очень тихим и каким-то упавшим голосом:
– А у меня нет мнения. И вообще я плохо себя чувствую. Можно, я домой пойду? – И, не дожидаясь ответа, она встала и направилась к выходу.
А Матвею только и оставалось, что проводить ее растерянным взглядом.
– Прикольно, голоса разделились поровну! – заявил Фрид, когда Маша ушла. – Да, Ермилов, не хотел бы я оказаться сейчас на твоем месте.
– Ладно, ребята, все свободны… – Матвей махнул рукой. – А решение, я вижу, все равно мне придется самому принимать…
Домой он шел не торопясь: хотелось как-то привести в порядок мысли. Ему припомнились советы умной Марины Княжич: «Ссориться с начальством – все равно что плевать против ветра!» Но, с другой стороны, отказаться печатать статью Авилкиной – это значило бы проявить трусость и потерять уважение, по крайней мере, двоих хороших людей: самой Авилкиной и Петра Беспалова, Безухыча…
