Говорят, что, когда спросили его мнение насчет квантовой теории, был ответ: «Бог в кости не играет».
Любопытно, что когда Эйнштейн становился всемирно знаменитым, его теории несли шлейф непонятности. И не потому, что ученые их отвергали, – хотя были и такие; но прошел слух, что их никому не понять.
Откуда возникло такое мнение? Трудно сказать, хотя на это могло повлиять интервью в Нью-Йорк таймс. В книге Билла Брайсона Una breve historia de casi todo приводятся детали этого интервью. Оказывается, газета послала на беседу специалиста по гольфу. Генри Кроуч, как и следовало ожидать, все понял шиворот-навыворот и сделал вывод, что теории Эйнштейна будут непонятны среднему гражданину.
Кстати, среди легенд о непонятности есть рассказ о том, что Эйнштейн нашел издателя, способного издать книгу, которую могли понять только двенадцать человек в мире. Не было ни такого издателя, ни такой книги – но слух прошел, и вот вам еще одна легенда о теории относительности. Рассказывают даже, что один журналист спросил британского астронома Сэра Артура Эддингтона, правда ли, что он – один из тех, кто понимает теорию относительности. При этом газетчик уменьшил количество понимающих с двенадцати до трех. Говорят, Эддингтон ответил: «Я все пытаюсь сообразить, кто же третий?» (Кроме него и Эйнштейна!)
Очень много легенд и о жизни Эйнштейна, и о его теориях. Стоит только вспомнить, что много лет ему приписывали фразу «Все относительно», которую он никогда не говорил и которая, помимо всего, противоречит теории относительности. Ведь она как раз изучает аспекты реальности, которые не изменяются, если меняется наблюдатель.
Сто авторов против Эйнштейна
Эйнштейн знал, что ключом к тому, чтобы стать хорошим ученым и исследователем, является любознательность.
С детства – с момента, когда столкнулся с книгами по науке, которые давал дядя, он начал задавать вопросы об окружающем мире. Если бы он не спрашивал, если бы эта любознательность успокоилась, то, возможно, не появились бы теории, изменившие понятия теоретической физики. Все дело в том, что надо уметь видеть мир – и научиться спрашивать.
Эйнштейн утверждал, что самое прекрасное в человеке – его возможность сталкиваться с тайнами; он выделял свою способность удивляться неизвестному – тому, что еще не открыто, или чему-то большему, чем человек. Без способности удивляться пропадает тяга к науке и творчеству: без удивления, любознательности ты не будешь спрашивать себя и создавать что-то новое.
Поэтому он наблюдал за миром – и удивлялся ему. Но реальность в этот момент в Германии была намного более жесткой, чем та, что его окружала: появился Гитлер.
Враждебностью к евреям, которая культивировалась тогда в Германии, можно объяснить выход книги «Сто авторов против Эйнштейна». Под этим названием были собраны мнения ста ученых, которые опровергали и ругали и теории, и самого Эйнштейна. Говорят, что когда он узнал об этой книге, он спросил: «Почему сто? Если бы я ошибался, хватило бы и одного». Похоже, Германия уже не была тем местом, в котором ценили гениального физика.
К счастью для Эйнштейна, в январе 1933 года, когда нацисты выиграли выборы, он находился в Калифорнии. В Германию он не вернулся, но несколько месяцев провел в Бельгии. Нацисты конфисковали его собственность, публично сожгли его труды и исключили из всех научных обществ. Именно тогда он решил принять приглашение поработать в Институте передовых исследований в Принстоне, Нью-Джерси. Туда он и переехал. В силу специального закона он получил американское гражданство в 1940 году. И стал американцем.
Альберт Эйнштейн всегда был неутомимым борцом за мир, противником насилия и защитником системы, которая обеспечивала бы достоинство человека. Но реальность показывала ему, что человек находится в опасности, – не только из-за войны, но и из-за ядерной угрозы. По второй причине его стали мучить противоречия.
В 1939 году, когда один из его коллег Нильс Бор доказал, что расщепление урана и плутона возможно – а значит, возможна и атомная бомба, Эйнштейна посетили несколько ученых, чтобы поговорить на эту тему. Эйнштейн, убежденный пацифист, вместе с другими учеными, такими, как Пол Винер, написали письмо президенту Франклину Д. Рузвельту. В нем они призывали начать программу исследований ядерной реакции, поскольку гитлеровская Германия представляла собой угрозу и нельзя было позволить врагу заполучить подобное оружие.
