— Это собака мертва. — (Тело первого щенка разлагалось и смердело.) — Она умерла. Не действует.
— Что надо делать?
— Убрать мертвую собаку.
Долгая пауза — раздумывает, что ли? Обращается к базе данных? Связывается с чужаками? И какой же у него уровень интеллекта, если он сам не может сообразить, что мертвая собака никогда не будет вести себя правильно? Слишком сложно для искусственного разума?
— Да, — наконец сказал Синий, и маленький трупик бесследно исчез.
Я нашла еще одну мертвую собаку и другую, уже практически сдохшую. Синий «растворил» первую и сказал «нет» относительно второй. Очевидно, мы должны были позволить ей помучаться перед смертью. Интересно, как роботы понимают смерть? Я насчитала в Куполе двадцать три живые собаки, сама же я принесла только трех.
— Синий… прежде чем ты привел меня сюда… другой человек пробовал обучать собак?
— Эти собаки ведут себя неправильно.
— Да. Но другой человек, не я, был внутри? Заставлял собак вести себя правильно?
— Да.
— Что произошло с ним или с ней? Нет ответа.
— Что надо делать с другими людьми?
— Убить.
Я протянула руку к стене и потрогала ее. Стена была гладкая и скользкая, под кончиками пальцев возникло легкое, но неприятное покалывание. Я убрала ладонь.
Все компьютеры умеют считать.
— Сколько человек ты убил?
— Два.
Три — магическое число. Но колдовство тут не работает. Ни заклинания, ни магические круги; и всадники на белых конях не прискачут сюда, чтобы спасти меня. Я знала это еще со времен Войны. Просто выжить…
Итак, собаки.
Я выбрала маленькую шелудивую пуделиху. Она не укусила меня, когда старик от нее избавился, и не проявила особой злобы прошлой ночью. Это уже начало.
— Синий, убери одну собачью клетку. Но только эту одну. Клетка исчезла. Собака с недоверием уставилась на меня.
Как мне следовало реагировать? Вступить в общение на собачий манер? Обнюхать ее или помочиться? Зверюга была маленькая, но зубастая. И тут меня осенило.
— Синий, покажи мне, как эта собака вела себя неправильно.
Если б я смогла увидеть, что она делает не так, было бы от чего отталкиваться.
Синий приблизился на расстояние фута к собачьей морде. Пуделиха зарычала и отскочила. Робот отплыл по воздуху немного назад, и собака затихла, но продолжала стоять в угрожающей позе, если только такое определение применимо к существу, весящему девять или десять фунтов, — уши торчком, ноги напряжены для прыжка, шерсть на загривке вздыбилась.
— Ко мне, — сказал Синий.
Собака не отреагировала. Робот повторил свои передвижения, и Шелудивая сделала то же самое.
— Ты хочешь, чтобы собака шла за тобой, — констатировала я. — Как те собаки, что ты показывал.
— Да.
— Ты хочешь, чтобы собака шла к тебе, когда ты говоришь «ко мне».
— Любовь, — сказал робот.
— Что значит «любовь», Синий? Он не ответил.
Этого робот не знал. Его хозяева наверняка имели какое-нибудь понятие о любви, но черт его знает, что это было. И я тоже совсем не уверена, что разбираюсь в этой теме. Что характерно, они поручили Шелудивую… которая никогда не «полюбит» робота, и не пойдет к нему, и не будет лизать его, потому что собаки, даже я это знаю, ориентируются по запахам… они оставили ее на попечение металлическому шару, не пахнущему ни как собака, ни как человек. Неужели чужаки, пославшие сюда Синего, не могли додуматься до такой простой истины? Наблюдали ли они за всем этим фарсом или просто засунули полуразумный компьютер на Землю, под эту перевернутую вверх дном чашу, и сказали ему: «Найди для нас преданных собак». Кто знает, как рассуждают чужаки?
Я даже не знала, как думают собаки. Какая у них логика? Есть люди, которые намного лучше меня разбираются в этом деле, — профессиональные дрессировщики или парни из телешоу, что заставляют тигров прыгать через горящие обручи. Но их тут нет. Что ж… Я присела на корточки на почтительном расстоянии от собаки и скомандовала:
— Ко мне!
Она на меня зарычала.
— Синий, подними платформу повыше. — Я подняла руку на уровень плеча, показывая высоту.
Платформа удалилась от пола на указанное расстояние.
— Сделай немного печенья на платформе. Робот не отреагировал.
