Теперь крещение ожидало меня, и я это чувствовал, как приближение шторма. Правда, через час стало ясно, что дело не только в погоде.
— Рипли! — Пас толкнул локтем начальницу.
— Что такое? — Она медленно подняла уставшие веки.
— Глянь на главную мачту!
Я посмотрел вверх и увидел двух моряков из команды, которые при помощи подвижных блоков тянули сквозь решетчатую ферму нечто массивное, надежно замотанное в брезент. Еще двое готовили крепления под эту штуковину, намереваясь установить ее прямо на мачте, на господствующей высоте.
— Локатор? — предположил я.
— В лучшем случае, — хмуро ответила Рипли.
— А в худшем?
Она не ответила, но, когда моряки потянули к кронштейнам гофрированные трубки гидравлического управления, я понял, что они там собрались поставить.
— Барракуда! — опередил меня Пас. — У них же пулемет!
— Так это его они прятали под плитами в трюме! — догадался я.
Выходило, что судьба закинула нас не на судно каких-то захудалых контрабандистов, а на корабль настоящих пиратов. И мы сами помогли им протащить через таможенный пост пулемет — вместо того чтобы обезвредить и сдать властям! Хотя и сейчас это еще не поздно сделать, пока «Красотка» не вышла на океанский простор. Я посмотрел на Рипли. Та хмуро молчала.
— Мы что, так и будем смотреть? — недоуменно спросил я.
Поняв неизбежность предстоящего крещения, я подсознательно хотел приблизить развязку.
— Да, — буркнула Рипли.
— Что значит «да»?! — мне было уже плевать и на то, что она старше, и на то, что опытнее. — Это пираты, мы должны отстранить капитана от управления и доставить судно в ближайший порт! Это наша работа, в конце концов!
Я обернулся к Пасу, но он меня не поддержал. Он очень изменился со времени своего крещения. Теперь мой приятель, хоть и салага, принадлежал скорее к клану Рипли, чем к моему.
— Не кричи! — оборвала меня начальница.
— Ты что, боишься? — Мной окончательно овладел гнев. — Не хочешь, чтобы пираты узнали, где их место?
Она мне врезала в челюсть с такой силой, что я провернулся в воздухе, прежде чем рухнуть на броню у ее ног. Во рту стало солоно, но зубы, кажется, остались на месте. В глазах поплыло.
— Достаточно или добавить? — поинтересовалась Рипли.
— Достаточно, — ответил я.
— Тогда закройся и помолчи. Здесь командует Огурец, и я шагу не ступлю без его приказа. К тому же со зрением у него все в порядке, не беспокойся.
— Но когда установят пулемет, нам будет труднее арестовать капитана!
— Что ты знаешь о трудностях, салажонок? — зло усмехнулась Рипли.
О таких трудностях, как пристрелянный пулемет, я не знал ничего, так что пришлось прикусить язык.
Через пару минут из кабины «Ксении» на палубу выбрался Жаб. В руке он держал тощую колоду пластиковых карточек серого цвета — каждая темнее другой. Взводный отошел метров на десять от амфибии, поднял руку с колодой и начал по одной доставать из нее карты.
— Что он делает? — удивился я.
— Пристреливает ракетомет по таблицам, — ответила Рипли.
Надо сказать, что с такой методой пристрелки я не был знаком. Манипуляции Жаба выглядели вполне мирными, а установленный механиками ракетомет покоился в нише корпуса. Видимо, Молчунья настраивала его не по штатному прицелу, а по своим хитрым приборам. Это меня впечатлило, и я решил больше не проявлять попусту инициативу. Тут умных, зорких и опытных явно хватало и без моих соплей.
Между тем моряки на мачте тоже времени зря не тратили. В отличие от Жаба они не скрытничали — привинтили пулемет на турели, подсоединили гидравлический привод и расчехлили конструкцию. Ствол оказался направлен точно на нас. Он был направлен на меня! Прямо мне в голову, барракуда его дери! Пас даже бровью не повел, а у меня по спине пробежало стадо ледяных мурашек.
— Ссышь, когда страшно? — покосилась на меня Рипли.
— Так точно! — сквозь зубы ответил я.
Пулемет дернулся. Я думал, инфаркт получу, но это оператор проверял привод. Пулемет имел два ствольных блока для снижения перегрева и очень модную «бесконечную» систему питания. Такая штуковина может резать, как автогеном, а может прижать огнем и уложить мордой в грязь на минуту, а то и на две. В общем, если бы Пас надумал выйти под такой огонь, то Алмазный Гарпун был бы вручен ему посмертно. Похоже, до него тоже дошла эта истина — он притих и перестал смахивать на кавалера высшей награды. Мне полегчало, а то не очень приятно чувствовать себя единственным засранцем среди неустрашимых героев.
