Это я понимал не хуже его. Если таможенники что-то и знали о глубинной технике, так это то, что ящики с ней открываются только на соответствующей глубине. Эдакая защита от несанкционированного использования — простая и очень надежная.
— Но если содержимое подменили, значит, глубинные замки уже вскрыты! — внезапно осенило меня.
— Хочешь попробовать заглянуть внутрь? — судя по голосу Паса, идея ему не понравилась.
— Пока не очень, — честно признался я. — Если попадемся, Жаб разорвет нам задницы, как акула надувной плотик. Зато у меня есть кое-какая подсказка. Вещественная улика. Может, с ее помощью мы определим содержимое ящиков без вскрытия.
— Что за улика? — Пас с любопытством наклонился ко мне.
— А вот что! — Довольный произведенным эффектом, я достал из кармана свернутый листочек и помахал им у товарища перед носом. Бумага попала в солнечный луч и засияла белоснежным пятном.
— Где взял? — Пас выхватил лист у меня из рук.
— Тебе вкратце рассказать или с подробностями?
Пас пожелал с подробностями, так что рассказ занял у меня пару минут.
— Офигеть, — шепнул Пас, когда я закончил.
Мы сели на скамью и принялись разглядывать записи. Вскоре стало ясно, что разобраться в трех колонках цифр, неведомо чем связанных, совсем непросто.
— Может, это карточные долги? — осторожно предположил я.
— Что-то я не знаю игры, где записи ведутся в такой манере. В любом случае, кроме цифр, должны быть имена игроков.
— Пожалуй, — мне оставалось только почесать лысую макушку. Других соображений не было.
— Похоже на какой-то счет. Я их видел достаточно, у меня мать бухгалтер, — сообщил Пас неожиданный факт своей биографии. — Вот смотри. Большие цифры — это скорее всего код товара, а маленькие — цены на каждое наименование.
У меня не было причин ему не доверять, но все же кое-что в этой трактовке меня не удовлетворило.
— Ладно, — сказал я. — Допустим, коды товара специально расположены в убывающем порядке, но почему цены устойчиво возрастают от верха к низу?
Пас задумчиво повертел бумагу в руке. Мы переглянулись, оба понимая, что зашли в тупик. Похоже, мой трофей оказался не годным для раскрытия тайны зеленых ящиков. Я попробовал представить, как бы почувствовал себя Буратино, если бы его золотой ключик не подошел к двери за холстом. Но сдаваться мне не хотелось.
— Погоди-ка, — покачал я головой. — Мне кажется, я знаю, чем занимается Жаб.
Пас пристально посмотрел на меня, не в силах скрыть любопытства.
— Наркотики, — зловеще прошептал я.
У колодца кто-то включил насос, и мы вздрогнули от неожиданности.
— С чего ты взял? — недоверчиво сощурился мой товарищ.
— На этой базе охотники курят. Ты сам видел. И именно здесь Жаб затеял погрузку. Почему не в другом месте? Или ты допускаешь подобное совпадение?
— Неужели трава может быть такой тяжеленной? Сомнительно, даже если она прессованная.
— Ты забыл про собак, — мне не терпелось похвастаться своей смекалкой. — Если везешь из Европы наркотики, надо избавиться от их запаха. Иначе собаки на таможне подадут знак, они специально натасканы. Скорее всего Жаб упаковал наркотик в глубинные боксы, какими доставляют грузы на донные базы.
— Барракуда! — покачал головой Пас. — Я мог бы и сам догадаться!
— Похоже, мы влипли. Если это дерьмо всплывет на таможне, одним Жабом дело не ограничится. Нам тоже завернут ласты, как соучастникам.
Возможно, я слишком сгустил краски. Зная трусоватость Паса, можно было обрисовать ситуацию помягче, а лучше вообще придержать язык. Но сказанного не вернуть — мой товарищ стремительно побледнел и плотнее сжал губы.
— Не дрейфь, — запоздало спохватился я.
— Все нормально, — с ледяным спокойствием ответил Пас. — Но нам надо думать, как из этого выпутываться.
— А чего тут думать? — пожал я плечами. — От нас ничего не зависит.
— Это всегда ложное ощущение, — в голосе Паса прозвучала нравоучительная нотка. — Человеческой воле подвластно гораздо больше, чем многие считают.
Таким заходом он меня здорово озадачил.
— Ну и? — пристально глянул я на него.
— Пока не знаю, — признался приятель. — Ты пойдешь умываться?
— Вода небось ледяная, — скривился я. — А что?
