Хотя вчерашняя утренняя сделка и оказалась единственной за весь день, не это беспокоило Жорика. Просто, что-то неопределенное, но большое и пугающее, пробивалось сквозь дремоту, не давая провалиться глубоко в сон.
Надо бы проверить сердце. По-хорошему, Жорику надо было проверить всё, пройти полную диспансеризацию, у врачей он в последний раз был несколько лет назад. И с тех пор постоянно находил причины их не посещать: то он был занят бизнесом, то не хватало денег, то не мог решить к какому специалисту сначала направиться.
Почему-то сегодня он решил, что сначала к кардиологу.
А в комнате становилось все жарче. Как будто не осень на дворе, а середина июля. Жорик, отдуваясь, встал с кровати, подошел к окну, и раздвинул шторы. За окном, озаряя небо красным, на высотку шла стена пламени, вдрызг разнося все на своем пути.
Секунд десять Жорик тупо смотрел на открывшуюся перед ним картину, беззвучно открывая и закрывая рот. Потом пришел в себя, метнулся к шкафу, натянул безразмерные джинсы и цветастую гавайскую рубаху. Вытащил из шкатулки на телевизоре деньги, несколько золотых цепочек и паспорт, рассовал все по карманам, и быстро выскочил из квартиры. Дверь закрывать не стал, не было смысла.
По проспект-коридору беспорядочно носились полуодетые люди, некоторые были в крови. Жорик благоразумно решил не соваться к лифтам, и как мог быстро зашагал к ближайшей лестнице.
Тяжело дыша, он толкнул дверь на площадку, и сразу же десятки рук вцепились в его штаны и рубашку, втягивая непонимающего, орущего и сопротивляющегося Жорика внутрь. С яростью рассерженного кита Жорик стряхивал с себя безумных, окровавленных, кусающихся людей. Бил их всюду, куда мог дотянуться своими кулаками, скидывал с лестницы, но те поднимались, и нападали снова и снова. А вокруг стоял беспрерывный грохот. Сверху сыпалась пыль и куски штукатурки.
Жорик протаранил было себе путь назад, к двери, но её вынесло взрывной волной, а следом хлынула волна огня, мигом сожрала одежду, охватив огромное Жориково тело. Он заорал от нечеловеческой обжигающей боли, вдохнул, спалил лёгкие, покатился вниз по лестнице в мешанине горящих тел. Снизу пришла еще одна огненная волна, став для сожженного, ослепшего, хрипящего Жорика лишь продолжением всепоглощающей боли.
От страданий его избавил рухнувший сверху бетонный лестничный пролет, размозжив всмятку уже почерневшую голову.
***
Воронцов сидел в капитанском кресле, наблюдая на оставшемся целым экране картину гибели города. Удивительно, но воздушные корабли полка даже встретили сопротивление. Солдаты воинской части, располагавшейся на юге города, открыли по ним огонь из автоматического оружия. Правда, смысла в этом не было ровным счетом никакого. “Василий Блюхер” разбомбил и выжег часть, не снижая скорости. Они уже сровняли с землей Южную высотку, и плавно повора чив а ли на з апа д, ид я пара л л е л ьно первой, сформированной в самом начале операции, огненной полосе. Всего полкруга по скручивающейся спирали из четырех необходимых для выполнения поставленной задачи. Какой, однако, нейтральный эвфемизм: “выполнение поставленной задачи”. Не “бомбим и сжигаем дотла мирный город”, а “выполняем поставленную задачу”. При власти военных таких эвфемизмов родилось довольно много, а при социалистах к ним добавлялись всё новые и новые.
Всё потому, что люди не станут выполнять половины того, что нужно, если называть вещи своими именами. Вот стали бы солдаты ООП, которые “нейтрализовывали антиправительственный элемент”, выполнять приказ, если бы он гласил “отправить семью пожилых интеллигентов в лагерь на верную смерть”? Не факт. А нейтрализовать элемент – это запросто. На то он и особенный язык приказа, чтобы низводить живых людей до каких-то “элементов”.
Пораженческие мысли возникают. Хорошо, что никто на мостике их не слышит, подчиненным такое знать вообще ни к чему. Для них Воронцов должен оставаться сильным, несгибаемым комполка. Чтобы полк спокойно “выполнял поставленную задачу” и “санировал зараженную территорию”. Но ведь какая-то голова на “Ворошилове” задумалась, поставила приказ под сомнение. И в результате угробила и себя, и судно, и всю команду. А Воронцова подвела под трибунал. Или, при самом удачном стечении обстоятельств, служебное расследование. Хотя нет, кого он обманывает, на служебное расследование рассчитывать не приходится. Не тот масштаб инцидента.
