– Ты – солнце, – жаркий шепот обжигал, несмотря на то что дыхание мужчины было прохладным. – Нежная, ласковая, но иногда безжалостная.
Смелые руки спустились на талию, погладили мягкий животик и, скользнув ниже, еще раз сжали бедра. Но уже более смело, властно, ощущая полное право так делать.
Платье сползало все ниже и ниже, пока наконец не упокоилось на дне янтарной купели.
Феликс скользил руками по бедру, развязывая подвязку и медленно стаскивая чулок, лаская кожу, отчего с моих губ сорвался прерывистый вздох. Второй на ноге тоже не задержался, как и я не продержалась долго с закрытыми глазами. Искушение все видеть было слишком сильно. Правда, первое, что я осознала, – это то, что милый все еще одет!
Положение исправили весьма быстро. Стоило мне только вскинуть непослушные, дрожащие руки, чтобы расстегнуть рубашку, как буквально спустя несколько секунд вещи кикимора составили компанию моему платью.
Он прижал меня к себе, закидывая мою ногу на свое бедро и в полной мере позволяя оценить силу своего желания.
Игры закончились весьма быстро, сразу, как только я все же добралась… до того, что меня так интриговало и пугало одновременно. Пробежалась пальчиками по животу, отчего мужчина сразу с легким стоном закрыл глаза, а уж когда нерешительно погладила… то самое, то застонал уже в открытую и тут же сгреб меня в охапку, со словами:
– Хоть один разик для начала, а потом уже изучай. А то доведешь, буду нетерпелив, и тебе будет больно.
Видимо, Кик решил, что этот самый разик лучше бы поскорее, потому как сначала поцеловал так, что я уже почти на все разом была согласна, а потом накрыл губами сосок, одновременно скользнув рукой между ног, проводя по влажной ткани трусиков, отчего я тихо всхлипнула и закусила костяшку пальца.
– Юля, Юленька. – Мочку уха прикусили, потом шейку, как раз в нужном месте, отчего меня выгнуло в его объятиях. – Нежная моя…
Он прижимался так близко, что я ощущала, что Кик тоже совершенно обнажен, но это не смущало ни капли, наоборот, я повернулась к нему, снова закидывая ногу на бедро, поцеловала, гладя плечи и грудь, с удовольствием ощущала, как властно ложится на ягодицу его рука. Когда он прижал меня своим телом к теплому камню, то это немного отрезвило, и я напряглась, но меня снова целовали, снова ласкали так, что я забыла обо всем, кроме его имени, которое с дыханием срывалось с губ.
Когда почувствовала давление внизу, а потом и резкую боль, то было уже поздно. Только зашипела, вцепляясь в его плечи, смаргивая навернувшиеся слезы. Или это еще раньше, от удовольствия?
– Тихо-тихо, – сипло проговорил Феликс, часто дыша и покрывая мое лицо поцелуями, а я подняла руку, останавливая его, потянулась к губам.
Первое движение, которое отозвалось все той же, но более глухой болью, потом… потом стало легче. Потом я закрыла глаза, отрешаясь от своего, погружаясь в его чувства, в его эмоции и ощущения, все то, что своей силой просто смывало мою боль.
Повинуясь древнему инстинкту, немного выгнула поясницу и закинула ноги ему на бедра, скрестив лодыжки, отчего он стал входить еще глубже… еще больнее для меня, еще острее для него. Да, его затапливало удовольствием, как волной поднимало, и я задыхалась вместе с ним.
Наши чувства, мысли и эмоции смешались. Было сложно отделить одно от другого.
Я задыхалась, выгибалась от наслаждения, громко стонала, не в силах сдержаться.
Оттого, что да, он был большой и мне было больно, оттого, что я узкая, жаркая и наслаждение туманило разум. Хотелось приподнять роскошные бедра, войти глубже, резче, сильнее. Хотелось оттолкнуть мужчину, потому что даже то, что сейчас было, было слишком. Мои мысли… его… Все смешалось, все потерялось.
Желала обнять, потому что чем ближе, тем приятнее, соприкосновение с его телом дарило ЕМУ же удовольствие, которое передавалось мне, заставляло подчиняться желаниям и самой же получать, разделять, стонать от его ощущений, которые были и моими.
Все закончилось просто ослепительно. По телу дрожь, по венам огонь, внизу живота сладкая судорога, общий стон, который закончился, как только наши губы соединились.
