Он обжег меня голодным взглядом и подался вперед, накрывая губы своими, проводя языком по нижней, и я послушно приоткрыла рот, чтобы уже через полминуты порывисто отвечать, сгорать от потребности быть как можно ближе.
Вода становилась все горячее, словно перенимая температуру наших тел.
Я провела кончиками пальцев по его шее, лаская, не забывая нежные, чувствительные местечки, потом скользнула ладонями по сильным плечам и ниже, к рукам. Он переплел наши пальцы и поднес руку к губам, не отрывая от меня взгляда, невесомо ласкает ладонь.
Это волшебно. Каждый поцелуй, каждое прикосновение, каждый взгляд отдавался у меня в теле сладкой дрожью.
Когда почувствовала прикосновение языка к подушечке большого пальца, то вздрогнула… но глаз не открыла. Тихий смешок, и вторая его рука легла на грудь, сначала легко и невесомо обводя округлость, потом сжимая сосок. У меня сбилось дыхание, а вся кожа стала болезненно-чувствительной. Одновременно с этим в плен смелых губ попал уже указательный пальчик. Я тихо охнула, когда его немного пососали… а затем и средний. Легко, едва ощутимо лаская языком подушечку, посылая по телу невесомые искорки удовольствия.
Это необычно. Странно и будоражит фантазию. С одной стороны, не было сводящих с ума ощущений, как при более смелых ласках, но… я начинала дрожать. Именно то, что он сейчас делал с моими руками, заставляло дышать все чаще, прикусывать губу, зажмуриваться… казалось, что между нами было такое, после чего стесняться уже поздно, но все равно.
– Моя, – почти неслышно прозвучало утверждение, и я ощутила, как сжался на руке супружеский браслет, открывая ему все мои эмоции, чувства.
– Мой, – ответный шепот, и пальцы запутались в прохладных волосах. Я ощущала, как он поглаживает меня по спине, пропускает сквозь пальцы выбившийся завиток, но шпильки из прически не вытаскивает.
То, что мы были в храме, в священной купели, сейчас совершенно не имело значения. Тем более было у меня смутное ощущение того, что для этого она и предназначена.
Совершенно незаметно платье оказалось расстегнуто, и Феликс медленно стянул его до талии, оставляя меня в одном бюстгальтере. Белье, как и полагается свадебному, было ажурное, белоснежное и с ума сводящее.
Кик медлил. Из-за того, что мою кожу и его руки разделяло лишь тонюсенькое кружево, становилось так… невыносимо. Так близко, но не касается. Совсем рядом, тяжело дышит мне в плечо, опирается руками в края купели по обе стороны от меня.
Осторожные, едва ощутимые прикосновения к коже, за которыми я тянулась, как цветок за солнцем, чуть более сильное касание, отчего выгнула спину, чтобы через миг ощутить, как губы мужчины прижимаются к шее, а потом скользят все ниже и ниже, пока не достигают краешка кружева. Он не стал отодвигать его и накрыл ртом сосок, но я вздрогнула… отчего? Кружево стало шершавым, болезненно натирая тело, мешая, заставляя мечтать, наконец избавиться от этой тряпки… почувствовать прикосновения на обнаженной коже. Он подцепил пальцем лямочку и, поцеловав оставшуюся на коже розоватую отметину, медленно спустил белоснежное кружево с тела, обнажая грудь, накрывая губами сосок, и я тихо застонала от контраста ощущений.
Я решила, что пришло время брать инициативу в свои руки.
Расстегнула застежку бюстье и позволила ему сползти в бурлящую на уровне талии воду.
– Юля… – хрипло выдохнул Кик.
– Да, милый? – промурлыкала я, прижимаясь к нему, обнимая и соскальзывая руками до ладоней. Перехватила его руки, положила себе на бедра, которые он тут же почти до боли сжал. Выпрямился, начав покрывать поцелуями мое плечо, поднимаясь все выше и выше, к шее, к уху, чтобы выдохнуть:
– Я схожу по тебе с ума, – прикусил мочку, отчего я только беспомощно всхлипнула.
– Чувствительная. – Он выпрямился, неотрывно глядя мне в глаза, скользя руками по телу, и вдруг заговорил: – Знаешь, наверное, сейчас все испорчу. Я… считал, что любил Мину. Но к тебе иное. Мину мне хотелось беречь и никому не отдавать, но я был готов ее отпустить, если она посчитает, что ей лучше с другим. Тебя… нет, я не смогу, Юля. Я на очень многое пойду, лишь бы ты всегда была со мной. – Он прерывисто выдохнул, до боли сжимая меня в объятиях. – Ты важна, нужна, ты естественна, как дыхание, пока рядом, пока со мной – моя жизнь полна, все нормально. Даже перестаю так гореть, задумываться, что может быть иначе. Но когда понимаю, что может… Это мука, милая. Мина была водой. Но я выжил, меня вытащили, я научился пить другие «напитки». Но не дышать невозможно, Юленька… и теперь я знаю, как назвать это чувство. Это и есть любовь. Та самая, настоящая.
