Дэлзиел решил, что, раз уж женщина была настолько любезна, что убрала одну стеклянную преграду, разделяющую их, он просто обязан убрать и вторую.
Он устремился к задней двери; тихонько открыл ее и вышел на ночную улицу. Но увы, движение разрушило чары, и великолепное видение исчезло.
— Так мне, козлу, и надо, — проворчал себе под нос Дэлзиел, — побежал как мальчишка, который сисек никогда не видел.
Он уже повернулся и пошел было назад к своему дому, но что-то заставило его оглянуться. Пикантная сцена вдруг сменилась кадром из детективного фильма на золотом экране окна. Появился мужчина… у него что-то в руках… вот еще один… звук, похожий на долго сдерживаемый в тишине зрительного зала кашель… и, ни минуты больше не рассуждая, Дэлзиел бросился к воротам этого дома, то и дело натыкаясь на кучи хлама на своем пути и проклиная их все яростнее и непристойнее.
В его-то доме ворота остались незапертыми. В доме же напротив они были закрыты, но Дэлзиел преодолел это препятствие, будто его и не было. С такого близкого расстояния он уже не мог видеть, что происходит на первом этаже. У двери в кухню он подумал, что запросто может нарваться на вооруженного преступника, который тоже очень хочет проскочить в эту дверь, но в обратном направлении. А с другой стороны, если там еще не застрелили, кого собирались, его неожиданное появление может спасти жертву. Но вообще-то его размышления носили сугубо теоретический характер. С таким же успехом зажигательная бомба, летя на Дрезден, могла бы размышлять о моральном аспекте своих действий.
Кухонная дверь легко распахнулась. Дэлзиел решил, что планировка дома должна быть такой же, как и у него, и, к счастью, оказался прав — это дало ему возможность не тратить время еще и на то, чтобы рушить стены на своем пути. Он перебежал через холл и бросился вверх по лестнице. Дом по-прежнему казался совершенно пустым. Дверь в нужную ему комнату была слегка приоткрыта. Полоса света лежала на полу перед ней. Теперь наконец он замедлил свой бег. Если бы он услышал шум борьбы, он бы сразу ворвался в комнату, но все было тихо, и рисковать не стоило.
Он тихонько постучал, а потом распахнул дверь настежь.
В комнате находились трое. Один из них — высокий мужчина лет тридцати с лишним в темно-синем блейзере с блестящей эмблемой на кармане — стоял у окна. В правой руке он держал дымящийся револьвер. Дуло револьвера было направлено на мужчину помоложе, одетого в черный свитер. Молодой человек спиной прижался к стене, а руками закрывал свое мертвенно-бледное лицо. В комнате присутствовала также нагая женщина, распростертая на постели. Дэлзиел не сильно заинтересовался последними двумя. Молодой человек, похоже, от страха еле держался на ногах. А женщине, судя по всему, ноги уже были не нужны. Дэлзиел сконцентрировал свое внимание на человеке с оружием.
— Добрый вечер, сэр, — приветливо произнес он. — Я офицер полиции. Мы можем здесь где-нибудь присесть поболтать?
Говоря так, он медленно приближался к человеку с оружием, сохраняя на лице выражение сердечного расположения, которое было столь же обманчиво, как и выражение восторга, когда тебе на колени падает горячий каштан. Но, прежде чем расстояние между ними сократилось достаточно для того, чтобы Дэлзиел мог броситься на преступника, рука с оружием переместилась, и дуло оказалось направленным в грудь Дэлзиела.
Дэлзиел не был экспертом по огнестрельному оружию, но имел достаточно опыта, чтобы распознать крупнокалиберный револьвер и представить, что ждет человека, в которого выстрелят, из него с такого расстояния. Он остановился как вкопанный. Внезапно абстрактные размышления обрели вполне реальную почву. Он оторвал взгляд от револьвера и, взглянув на его обладателя, с удивлением вдруг узнал этого человека, хотя память извлекла его имя не из картотеки преступников, которая хранилась в голове Дэлзиела. Человек этот был известен полиции, но не в связи с уголовными делами. По крайней мере, до сих пор.
— Добрый вечер, мистер Свайн, — сказал Дэлзиел, — вы ведь мистер Свайн, строительный подрядчик?
