Увидев Шустера, один из них поднялся и энергично направился к нему навстречу.
— Здравствуйте, Александр Яковлевич, — протянул ему руку Маковский. — Рад вас видеть.
Они подошли к столу.
— Вот тот человек, который нам нужен, — обратился Маковский к сидевшему за столом. — Рекомендую: мой старый знакомый и… — он взглянул в лицо Шустера, словно для того, чтобы убедиться в справедливости своих слов, — и добрый друг, Шустер Александр…
— Яковлевич, — помог ему Александр Яковлевич.
— Ну, это не обязательно, — улыбнулся Маковский. — Я надеюсь, сработаемся.
Он снова повернулся к сидевшему за столом, продолжая представлять Шустера:
— Идеолог от Бога! Да, я вас не представил: Антонович Лев Семенович.
Шустер заочно знал Антоновича. Очно или заочно его знал, наверное, каждый, кто имел хоть какое-то отношение к власти — от журналистов, пишущих о политических кулуарах, до президента. Антонович был советником еще первого президента. Говорили, что он имел большое влияние и на всех последующих руководителей государства. Наиболее радикальные издания называли его кукловодом, другие о нем забыли, считая его фигурой из прошлого. С середины девяностых он практически пропал с телеэкрана, почти не посещал политтусовок, его экспертное мнение не появлялось на страницах газет.
Шустер пока не понимал, чем он обязан этой встрече, и потому выдавил из себя:
— Я еще не совсем в курсе…
— Ах да. — Маковский жестом пригласил его присесть. — Ну конечно. Это — поправимо. Значит, тема такая… Ты был на утреннем заседании?
Шустер кивнул.
— Ну, значит, ты все слышал.
Шустер снова кивнул.
— Отлично! Так вот, Лев Семенович — создатель концепции.
— Один из создателей, — поправил Лев Семенович.
— Ну-ну, не скромничай, — захохотал Анатолий Ефимович.
— Скромность — кратчайший путь в неизвестность, — заметил Антонович. — Анатолий Ефимович прав в одном, — продолжил он, — хотя все еще достаточно сыро, основное уже есть — идея. Нет главного — команды. Нужны люди. И я хотел бы видеть вас в этой команде.
Поймав удивленный взгляд Шустера, Антонович пояснил:
— Я знаю о вас достаточно, чтобы судить. И у вас отличные рекомендатели. Вот хотя бы Анатолий Ефимович. Речь идет о создании государственного, — он выдержал паузу, как будто произносил официальную речь, — я подчеркиваю, государственного органа, который бы занимался идеологией. И не просто что-то отслеживал, но и руководил. В первую очередь руководил. Этому органу, я думаю, со временем будут переданы полномочия Министерства печати и информации. Но это будут как дополнительные функции. Главное же — идеология. Это — сознание миллионов людей, всего населения. Это то, с чего надо было начинать. И не упускать. Кто руководит людьми? Правительство? Начальство? Жена? Нет! Сознание, рефлексия! — Было очевидно, что в разных вариациях эти слова Антонович произносил не один раз, но они ему не наскучили, и будь Шустер помоложе, он мог бы их воспринять как экспромт.
— А мы должны руководить сознанием, — с нажимом на последнем слове сказал Лев Семенович.
Шустер воспользовался возникшей паузой:
— В чем будут состоять мои обязанности?
Маковский захохотал:
— Сразу согласился! Ну, портфели мы пока делить не будем. Войдешь в штаб. Тебе надо будет осмотреться. Поработаем, там, глядишь, и портфели будут готовы, а у тебя уже — имя, опыт… Ну как?
— Надо посмотреть.
— Посмотришь. Вот тебе рабочие документы. — Он протянул Шустеру черную кожаную папку. — Вот тебе и портфель! — Он снова захохотал. — Почитай, подумай. Завтра позвонишь, скажешь — ты с нами или нет.
— Согласен.
— Подожди, подожди, ты сядь. Послушай, какие перспективы открываются! Мы, все мы… с тобой — главные идеологи страны, как Ленин и Сталин… Бери больше — как Христос и Мухаммед… И Будда. Вчера на гребне были экономисты и администраторы. Сегодня мы. Что они без нас? Они себя уже показали. У кого была власть — у короля, м-м-м… у Людовика или у кардинала Ришелье? Власть, ты понимаешь! Это — богатство, деньги, все, что душе угодно. Ты будешь главным в этой стране! Согласен? — Он явно повторял чьи-то слова, возможно, Антоновича, который славился в узких кругах умением убеждать. Его фразы, подкрепленные темпераментом Маковского, давали неплохой эффект.
