Познание смыслов. Избранные беседы - страница 74

Для оппонентов, для нового гегемона, задача стоит так: победа над несправедливостью, смерть и воскресение для Суда. Потому что этот Суд имеет своим смыслом определение прегрешений или заслуг перед Святым Духом, который для олигархической группы просто не существует как тема. Святой Дух, который был вложен в Адама. Когда Люциферу, Деннице было предложено поклониться Адаму, он с негодованием это отверг, сказав, что он сделан Всевышним из огня, из чистой примордиальной энергии, а Адам – из глины. Он не знал, что в эту куклу был вложен Святой Дух, который был просто неизвестен.

Что такое Суд? Это суд: ты был против Святого Духа или за Святой Дух – пока у тебя была возможность быть «за что-то». Но это касается только человечества, которое сделало максимум на этом пути служения, где энергетический порыв достиг красной черты.

Очевидно, что бесчисленные человечества прошли до нас, не достигнув этой красной черты, потому что иначе были бы созданы Новая Земля и Новое Небо, и праведники, которые служили этому Святому Духу, были бы в Раю, и нас бы не было, не было бы этого человечества, не было бы ветхого повторяющегося бытия. Поэтому здесь амбивалентный вопрос: либо мы проигрываем (те, которые за Святой Дух), либо выигрываем. Всё это зависит от того, есть ли «критическая масса» этого коллективного героя внутри нынешнего человечества, и если есть – тогда есть шанс. Но ведь коллективный герой состоит из пассионариев, объединивших в себе пассионарность ума и пассионарность тела в гармоническом сочетании. Мы об этом тоже говорили в прошлый раз. Поэтому или выигрываем, или проигрываем. Это вопрос уже Провидения. Это провиденциально решаемый вопрос. Тем не менее – двигаться по этому пути! Делай что можешь, а Всевышний решит за тебя, каков будет итог.

06.04.2016

Комментарий Джемаля к постановке вопроса:

Есть свобода воли, а свободы нет! Я могу пожелать чего бы то ни было, но это не значит, что моё желание каким-то образом исполнится. Есть ли свобода у яблока, падающего на лысину Ньютона? А ведь это яблоко в процессе своего падения вспоминает, что его сорвала Ева и ел Адам в доказательство того, что его воля свободна. Яблоко закрывает глаза и проливает слезу, но его встреча с лысиной учёного неизбежна.

Конечно, когда мы говорим о свободе, надо определить, кто тут раб, а кто господин, кто свободен и кто несвободен. Банальное представление о свободе как праве на выбор идиотизирует всю проблему. Тема свободы исчезает в механических комбинациях, развилках при «выборе решений» и тому подобной бессмыслице. Кроме того, любой выбор, который делается не с помощью подкидывания монетки, так или иначе навязан извне: прежде всего своим бессознательным. Но подкидывание монетки окончательно лишает такую свободу всякого смысла. Вот почему это столь популярный жест в западных фильмах. Он должен символизировать абсурд существования, абсурд мира. Это полная девальвация свободы.

А ведь это понятие заряжено волей к смыслу, к обретению безусловной и непоколебимой подлинности. Идея свободы тесно переплетается с жаждой порога, с ожиданием встречи с пределом, чтобы перешагнуть через него. Но такая свобода, о которой неартикулированно мечтают неграмотные рабы, конечно же, не имеет отношения к экономике и правам человека.

Мы приходим к тому, что отправной точкой в поиске свободы является состояние рабства. Абсолютной несвободы. Тогда оказывается, что при взгляде на большой социум мы не обнаруживаем там бенефициаров. Берём подсовываемых нам банкиров-ростовщиков, «кровососов». Ну и что? Они не бенефициары массового рабства. Деньги, которые идут через них, не они создали, не они их выпускают. Тогда, может, те, кто выпускает деньги, оказываются бенефициарами? И тут нет. Они могут напечатать раскрашенные бумажки, но сила этих бумажек основана на глубоком внутреннем рабстве тех, кто ими пользуется. Внешним признаком этого рабства является явное доверие к деньгам, убеждённость, что в этих деньгах сосчитана реальная ценность.

Бенефициарами не оказываются ни организаторы либерального пространства, ни обустроившиеся в этом пространстве представители старых господствующих классов, которых либералам удалось отжать на второе место.