Познание смыслов. Избранные беседы - страница 29
Кто у нас был Александр Македонский, кто были его диадохи? Это самое главное для понимания: они были воинами. И куда бы ни приходил Македонский, он унижал, свергал и отстранял жрецов. Пришёл он в какой-то полис эллинский типа Афин – сразу ногой по треножнику Пифии, пришёл в Иран – потушил огни Персеполиса. Всюду, куда бы он ни приходил Македонский, он унижал местную клерикальную братию.
А почему он считал себя божественным? Потому что он вырывал с корнем, выдирал с кровью этот статус у жрецов, которые определяли, кто божественный, кто не божественный. Это уже после него появились кесари, которые заставляли приносить себе жертвы, курить фимиам, называли себя «живыми богами». Это всё после него.
А вообще жреческая каста правила миром безвозбранно. Вообще-то она и сейчас правит на самом деле, но это неочевидно для обычных людей.
Нет. Конечно, нет. Это метафоры современного либерального политикума. Они не работают. Жрецы есть жрецы. Это те, кто работает с «благодатью», кто работает с определённым сакральным пространством, кто является наследниками жрецов старого калибра, старой закваски. Они и сегодня при делах, они и сегодня контролируют ситуацию. Но дело в том, что в определённый момент этот жреческий «глобализм», который был до Македонского, в архаическую эпоху, стал испытывать мощные кризисные явления. И поднялась каста воинов, которая была «служебной», которая была встроена в иерархию. Если мы вспомним «Республику» Платона, он описывает – как рупор и пресс-секретарь жречества, – как на его взгляд было бы идеально. Вверху стоят философы, мудрецы (под «философами» он имел в виду не профессоров в университете, на кафедре, а носителей сакрального знания), и они правят всем. Ниже стоят воины, которые обеспечивают их власть жёстким применением насилия, санкционированным сверху. И дальше – ремесленники, торговцы и так далее. Все традиционные общества были построены таким кастовым образом. И каста – это врождённая тема. Все люди рождаются либо воинами, либо жрецами, либо ремесленниками, либо торговцами. Все рождаются в кастах, но действенными являются только две: жрецы, которые созерцают, и воины, которые действуют, жертвуют собой и другими.
И в какой-то момент воины вышли из повиновения и бросили вызов. В лице Македонского это был первый такой акт: сын Филиппа, провинциального монарха, не тирана, но из легитимной династии Аргеадов, – особо из себя ничего не представлял. Но он стал глобальной фигурой: соединил Европу, Индостан, Центральную Азию, Северную Африку, Египет, Вавилон, – такие центры соединил в колоссальное человеческое сверхпространство. Причём когда? За 300 лет до рождения Иисуса Христа: это вообще, можно сказать, архаическое время. И он заложил очень многое. Вот то, что мы сейчас пользуемся универсальным языком, который понятен от Китая до Испании и Великобритании, – в этот универсальный язык включается и Африка, и исламский мир, и Европа, – это всё последствия экспансии Македонского. Потому что он превратил Аристотеля в систему мышления, которой пользуются все.
Она развалилась, потому что мир был не готов к империи, потому что жречество было ещё очень сильным, потому что местные матрицы, управляемые жрецами, тут же взяли верх: диадохи пошли на поводу у местных жрецов, местных метафизических традиций. И их тут же столкнули друг с другом: классический пример Птолемеев, которые стали зависимыми целиком от древнеегипетской традиции. И это всё развалилось до Рима. А Рим был уже пересмотром этой имперской темы, продолжением восстания воинов против жрецов. Никто не будет спорить, что воины в Риме стояли социально выше: жрецы были никто и звать никак – какие-нибудь авгуры[24], над которыми все смеялись и которые были объектами анекдотов и пословиц, где выставляли их лицемерами и мошенниками. Рим был воинская организация.
