Познание смыслов. Избранные беседы - страница 149
Я думаю, дело сложнее. Конфликт между архаическим типом сознания и тем, которое порождено техническим прогрессом, – это яркое противопоставление, но оно не решающее. Потому что, во-первых, «антипрогресс» и критика технического развития была и у тех, кто не стоял на традиционалистской платформе. Например, Хайдеггера нельзя назвать традиционалистом в геноновском смысле слова. Он, конечно, работал очень глубоко с греческой мыслью, с греческой инспирацией и так далее, но всё таки это острый философ. Не традиционалист, который работает, прежде всего, с «объективной» такой истиной, которая дудит в дуду с неба и ничего персонально привнесённого быть не может. Это индивидуальный философ. Но тем не менее он против технического прогресса, он считает, что в этом осуществляется духовная смерть человечества. Это с одной стороны.
С другой стороны, тот же Рене Генон, – он получил великолепное физико-математическое образование, был математик, активно пользовался математикой Лобачевского, Пуанкаре, гильбертовыми пространствами, прекрасно понимал суть современной физики, той же теории относительности, и он умел это использовать. В том же «Символизме креста» есть такие чисто научные задвиги. Поскольку он говорит именно о пространстве, о геометрических и физических аспектах пространства, мы понимаем, что имеем дело не с невеждой, который считает, что земля на трёх китах, на трёх слонах, на черепахе и так далее, а мы имеем дело с человеком, который обогнал средней руки учёного, может быть на 200 фарсангов вперёд.
Возвращаясь к вопросу: думаю, что дело не в этом. Дело в том, что западный империализм в конце XIX века восстал против глобального либерализма. Глобальный универсальный либерализм (тоже как бы западный), охватывающий весь мир некой «усреднённой» универсальной цивилизацией, в которой все вертикальные ценности стёрты, смыты, мотивации высшего порядка упразднены, – вот западный империализм, который базируется на вертикальных ориентирах, на духовных мотивациях, взбунтовался. И если посмотреть на логику того же Рене Генона, он говорит, что осколки и всё ещё присутствие традиционалистских истин, сверхчеловеческих истин сохранились на Востоке, а на Западе от этого осталась мёртвая буква, – христианство стало мёртвой буквой, католицизм (а он католик по рождению) стал мёртвой буквой.
На самом деле он это не акцентирует, но по его тону мы слышим, что он считает эту ситуацию абсолютно неправомерной. Запад в духовном смысле провалился, превратился в нечто убогое. Восток, поставленный на колени военной и административной силой, превращённый частично в колонию, частично в полуколонию, в зависимую территорию, – от чего он зависит? Восток стоит на коленях перед либералами, которые представляют собой не Запад в его мистериальном значении, он стоит на коленях перед либералами, которые знать не знают и не хотят ничего знать о «духовных ценностях», о «высшем смысле», ради которого все мы живём. Просто как бы борьба за ресурсы, борьба за то, чтобы хорошо качать нефть, контролировать финансовые потоки, ресурсы, и так далее.
Это отвергается. Но на самом деле предлагается восстание во имя западного империализма, который построен на духовной ценностной основе. Это скрыто всё, это достаточно завуалировано, то есть он делает реверансы перед Востоком, который сохранил именно этот символический потенциал («тайное знание»). Но возмущение тем, что Запад является духовным банкротом, и неприятие этой ситуации, просто проходит сквозь все тезисы и всё мировоззрение Генона и его учеников.
Бунт, который у Генона зашифрован, а у Эволы уже открыт. Потому что Ю. Эвола – это человек, который стоит на платформе ариософии, человек, которого итальянские фашисты ошибочно принимали за своего в силу его империалистического радикализма, да который попросту написал книгу «Языческий империализм», где сказал, что христианство есть убогая синкретическая религия, которая по своей сути сформирована периферийными существами без пола, людьми третьего пола, «людьми лунного света». Это такая женственная доктрина, которая лишает героической остроты западную цивилизацию. А западная цивилизация вся выстроена вокруг мужского кшатрийского драйва. Это цивилизация воинов, это цивилизация Рима, это цивилизация лязгающих мечей, бьющих о щиты легионов, которые идут в атаку с орлами, и так далее. Здесь мы имеем дело с достаточно откровенным посылом. Но понятно, что когда, тут же воспользовавшись этим, левые популисты начинают тыкать пальцем и говорить «фашизм, фашизм», то это глупое упрощение. Потому что Эвола гораздо страшнее для этих левых популистов, они даже не подозревают, насколько. Потому что для него фашисты – в итальянском контексте – это люди, которые вышли из среднего класса, из рабочих, из мелкой буржуазии, которые являются популистскими демагогами. Непричёсанные грязные люмпены – вот кто такие фашисты. И когда (я по-моему это упоминал, но нелишне будет повторить) Муссолини предложил ему стать главным редактором одной из центральных, если не центральной, партийной газеты, он мягко ему ответил: «Ведь я же не фашист, дуче». И сказал это, конечно, мягко, но с пренебрежением: то есть «я живу принципами орденского рыцарства, а вы мне предлагаете стать заведующим месткомом в каком-то социал-демократическом управлении, системе».
