Состояние костюма, а также то, что пуговицы были пришиты к пиджаку нитками разного цвета, свидетельствовало о том, что женщине в его жизни не было отведено определенной и постоянной роли. Или, быть может, некогда в его жизни женщина сыграла решающую роль, — в судьбе каждого обездоленного мужчины первопричиной его бед является женщина.
Не раз случалось ему защищать жалких женщин с улицы, с увядшей грудью и поблекшими губами. И после процесса они платили ему за услуги натурой, чтобы затем вытащить из чулка мелкую монету для оплаты судебных издержек.
По вечерам он, не щадя своих слабых легких, играл в маленьком кинотеатре на флейте.
Лицо адвоката было воплощением всех бед, и от него исходил запах, свойственный отсыревшим чемоданам.
— Я Пабло Амбард. Я пишу книги. На одну из них наложен арест. Завтра мне предстоит отправиться в суд.
— Оскорбление величества? Армии? Легитимистская пропаганда?
— Нет, я посягнул на общественную нравственность.
— Повестка при вас?
— Вот она.
— Но достаточно ли суток для того, чтобы я смог изучить ваше дело?
— Этого не требуется. Я уже заготовил речь защитника, которую вам придется произнести.
— Но мое профессиональное достоинство…
— Нам ежедневно приходится идти на компромисс и приносить достоинство в жертву… Но смею вас уверить, господин адвокат, что я отнюдь не собираюсь заставить вас говорить глупости.
— Но если это станет известным…
— Об этом никто никогда не узнает. Итак, вы согласны?
И для того, чтобы устранить все сомнения, он поспешил вручить ему портрет национального героя Булгомии, изображенного на купюре крупного достоинства.
— Я сейчас же пойду купить себе воротничок, и галстук.
— Нет, сначала вы отправитесь ко мне и получите содержание речи.
Адвокат пообедал у Пабло, после обеда Пабло ознакомил его с содержанием речи и переговорил с ним относительно некоторых деталей процесса. Затем он предложил адвокату пополнить его гардероб некоторыми своими вещами.
— Но завтра в суд вы явитесь именно в таком виде, в котором вы сейчас.
— Таким грязным?
— Еще грязнее.
— Но ради чего, в таком случае, вы снабдили меня воротничками и галстуками.
— Вы их наденете к другим процессам. А на мой процесс явитесь в таком виде.
* * *
Издатель, — он тоже был привлечен к ответственности, — поручил ведение своего дела известному адвокату, одному из тех светил, у которых имеется проездной билет по всем железным дорогам, изрядный запас цитат из Ницше, — которые могут поговорить о детерминизме и ежеминутно грозят скинуть с себя тогу.
Но за несколько дней до слушания дела издатель слег, он заболел. Если бы состояние его здоровья зависело от пожеланий издаваемых им авторов, то он слег бы значительно, лет на десять, раньше.
Поэтому на скамье подсудимых в назначенный день оказался только Пабло Амбард, явившийся в суд вместе со своим защитником Привато Каналем, который, прежде чем войти в зал суда, предусмотрительно затушил свою сигару и спрятал ее в карман.
Пабло был в легком сером костюме с чуть заметной синей полоской. Шелковое белье — незапятнанной белизны. Зал заседаний набит до отказа. Налицо была «вся Какаочинча».
Журналисты, адвокаты, дамы живо обсуждали процесс, ожидая, когда закончится рассмотрение рядовых дел и приступят к слушанию дела модного автора.
Наконец-то наступила очередь Пабло Амбарда.
Председательствующий накануне лег спать в четыре часа утра и теперь походил в своем торжественном одеянии на сонную рыбу. Столь же торжественен был и прокурор, муж Кончиты.
Другая пара судей, — один из них, помоложе, был негром, а второй — пожилым человеком с бородой, окрашенной никотином в желтый цвет, — хранила молчание, оставаясь равнодушной к происходящему.
— Подсудимый, у вас имеется защитник?
За Пабло ответил Привато Каналь:
— Я его защитник.
Другие адвокаты переглянулись и обменялись шутливыми замечаниями:
— Этот адвокат отправляет свои сорочки для стирки в Англию!
— Но зато какой у него дар слова!
— За отсутствием другой пищи он глотает слова!
Прокурор отложил в сторону газету, а председатель надулся. Дело начиналось слушанием.
— Ваше имя, подсудимый?
— Пабло Амбард.
