Муж Кончиты считал, что подобные рассуждения грешат против морали, и не желал их слушать, но ничего не мог поделать, так как речи эти произносились его непосредственным начальством.
Что касается Кончиты, то она благосклонно выслушивала рассуждения старого судьи, потому что его мысли полностью соответствовали мыслям Пабло, ставшего ее любимым автором. По мере того как время шло, а бутылки опустошались, речи хозяина становились все смелее и откровеннее.
Все то, что связано с любовью, стоит по ту сторону зла и добра, вне требований морали, — продолжал он.
— Какие, в таком случае, вы выносите приговоры?
— Это зависит от каждого случая в отдельности., Вы представляете себе, в каком состоянии мне приходится судить, если накануне я проиграл в покер или выиграл пятьдесят тысяч лир! Если бы я был неограниченным властелином, то установил бы для убийц определенную шкалу наказаний. Чем старше жертва, тем слабее должно быть наказание. Убийца семидесятилетнего подлежит более мягкой каре, чем тот, кто препроводил на тот свет тридцатилетнего. Убийца семидесятипятилетнего старика вообще освобождается от наказания, а убийца восьмидесятилетнего награждается дипломом и медалью. Отведайте ликеру, сударыня. А что касается политических преступлений…
— Благодарю вас, я уже отведала.
— А вы попробуйте еще раз. Теперь будет совсем иной вкус. Судить о ликере по первому глотку не следует, как не следует судить о женщине по первому объятию. Не трудитесь краснеть, сударыня, ведь ваш супруг нас не слышит. Он спокойно беседует со следователем.
— Ваши идеи меня пугают. Я никогда не предполагала, что судья может так говорить. Скорей я готова была бы услышать это от…
— От убийцы. Мы все — потенциальные убийцы. Если бы можно было судить людей не только за содеянное, но и за их намерения, то большинство людей не миновало бы тюрьмы. А что касается меня, то я благословляю эпидемии и войны, эти естественные формы, разрежающие давление крови у человечества. Особенно я готов благословлять войну, потому что, вне зависимости от исхода, она несет смерть ряду тупоголовых драчунов и насильников.
Глаза судьи заблестели фосфорическим блеском.
— Вы в ужасе, сударыня? Должно быть, вы спрашиваете себя, почему я не изрекаю все эти мысли днем, в то время как я тружусь в интересах добра и справедливости. Я тоже не раз спрашивал себя об этом и не находил ответа. И я никак не могу понять, когда я прав и когда говорит мое подлинное «я»: тогда ли, когда я сижу в суде и у меня на голове аккуратно надетый белый парик, или когда я дома, галстук мой съехал набок, и я влил в себя изрядное количество вина.
На другом конце стола муж Кончиты и следователь вели серьезную беседу.
— Так вы, значит, не играете?
— Нет, Бискотто… Единственные игорные залы, которые я посещаю, это залы суда.
Возлюбленная следователя в другом углу беседовала с! судебным врачом. Врач был глух и обожал музыку Вагнера; на свою собеседницу он бросал пламенные, недвусмысленные взгляды, а следователь следил за этой парочкой издали, ласково улыбаясь. И улыбка эта были притворна и фальшива, как годовой баланс товарищества с ограниченной ответственностью.
Возлюбленная следователя походила на некоторые острова: в политическом отношении ею владели одни, физически — другие. Физически она принадлежала многим, но это не мешало ей сохранять репутацию абсолютно верной своему возлюбленному подруги. Ее следователь, несмотря на то, что он был еще не старик, принадлежал к числу тех мужчин, которые должны строго соизмерять свою любовь, и в конце концов необходимость служить объектом его любви превратилась для нее в синекуру.
— А разве сегодня вечером мы не будем играть? — прозвенел ее голос.
— Скоро, скоро, — ответил хозяин дома, увлеченный беседой с Кончитой.
Величайшая ошибка вашей жизни заключается в том, что вы остались холостяком, — заметила Кончита. — Мне вас жаль. Если бы вы женились, вы были бы счастливы.
— Мне жениться? А где бы я нашел разумную подругу жизни? Вы уже встречали на своем веку разумных женщин? Женщины лишены разума, у них нет мыслей, их мысли — это мысли мужчины, в чьих объятиях они были в последний раз.
