– Это так много значит для Пенни? – задумчиво спросил Чарльз.
Лорел вспомнился полный надежды взгляд девочки, когда она серьезно спросила: "Как ты думаешь, папа придет? Пожалуйста, скажи ему, чтобы пришел".
– Конечно, это значит для нее очень много, – уверенно произнесла девушка.
– Тогда я иду, – словно решив что-то для себя, кивнул головой Чарльз.
– Вот и хорошо.
– А вы? Вы тоже идете?
Она подозрительно прищурилась.
– Значит ли это, что, если я скажу "да", вы найдете повод, чтобы отказаться?
– Вас не проведешь! – рассмеялся он.
Лорел улыбнулась в ответ, стараясь не обращать внимания на охватившее ее волнение, и вышла из комнаты.
* * *
Концерт был изумителен. Лорел в какой-то момент едва не расплакалась – так тронули ее сердце звонкие детские голоса.
– Когда выступает Пенни? – шепотом обратился к ней Чарльз. От его близости у нее гулко забилось сердце.
– Не знаю точно, – также шепотом отозвалась она. – А что?
– Телефон. Я должен ответить.
Лорел с негодованием повернулась к нему, но он уже смотрел на сцену.
– Конечно, это не "Богема", но вы можете досмотреть концерт до конца, а потом ответить на ваш чертов звонок, – злым шепотом отозвалась Лорел.
Мужчина повернул к ней голову, в изумлении приподняв брови, но ничего не сказал.
На сцене появилась Пенни. Она выглядела очаровательно, но через несколько секунд стало ясно, что девочка напрочь забыла слова: она молчала, ее испуганные глаза ярко блестели, на щеках горел румянец. Это было заметно даже в задних рядах, где они сидели.
Лорел охватила жалость – она знала, с каким волнением Пенни ждала своего выхода. Девушка украдкой бросила взгляд на сидящего рядом с ней Чарльза. Его лицо словно окаменело.
– Без мороженого, кажется, не обойтись, – громко прошептала Лорел, продолжая смотреть на сцену.
– Это точно, – мускулы на лице мужчины слегка расслабились.
До конца представления никто из них не сказал ни слова. Но это было молчание двух сообщников – почти друзей, для которых слова излишни. Сиденья были узкие, и изредка Лорел случайно касалась Чарльза коленом или локтем. В эти моменты ей казалось, что сквозь нее пропускают электрический разряд. В зале было темно, и она благодарила бога, что Чарльз не видит ее пылающих щек.
Этот мужчина притягивал ее с почти гипнотической силой. Внешне девушка оставалась спокойной, хотя нервы были напряжены до предела. Когда концерт закончился, она вздохнула с облегчением.
По дороге домой Лорел не говорила о случившемся – она ждала, когда заговорит Пенни, но девочка молчала. Когда Лорел уже начала всерьез беспокоиться, с заднего сиденья автомобиля послышался всхлип. Девушка тотчас же отстегнула ремень безопасности и порывисто обернулась.
– Солнышко, что случилось? – мягко спросила она.
– Я забыла слова, – сквозь рыдания выдавила из себя Пенни.
Слава богу, подумала Лорел, а то я уже совсем отчаялась это услышать.
– Ты забыла? – девушка нахмурила брови.
– Да... – Едва сдерживаемое рыдание.
– Странно, а почему я не заметила? – она повернулась к Чарльзу. – По-моему, она отлично справилась!
– И я так думаю. – Мужчина взглянул в зеркало и поймал настороженный взгляд своей дочки. Улыбнувшись, он повторил: – Ты спела просто замечательно!
– Правда? – слезы на ее щеках быстро высохли.
– Ну конечно! По-моему, ты пела лучше всех!
Услышав в его голосе похвалу, Пенни совсем успокоилась.
– Я знаю, откуда у тебя этот талант, – продолжал он, – разве ты не знаешь, что твоя прабабка Люсинда была признанной певицей?
– Кто это?
– Бабушка моего папы, – пояснил Чарльз. – У нее был волшебный голос. Стоило людям услышать, как она поет, никто уже не мог забыть ее голос. В свое время она считалась звездой сцены.
– Вы говорите о Люсинде Моричелли? – изумилась Лорел.
– Верно. Вы о ней слышали?
Ей показалось, или Чарльз в самом деле приятно удивлен?
– Кто же о ней не слышал?
– Ну, это было уже давно. Ее уже, скорее всего, и не помнят.
– Мой отец только ее всю жизнь и слушает. Хочу сказать, все эти шлягеры начала 20-х.
– Ваш отец? – Он мысленно подсчитал в уме. – В таком случае ему должно было исполниться больше сотни, когда вы родились.
