Она вдыхала его запах — дурманящий запах здорового пота и знакомый аромат, аромат, присущий только Сайласу, — и совсем успокоилась.
— Что это за пташки поют там, над головой? — Ее вовсе не так уж интересовали пташки. Ей просто хотелось услышать успокаивающий звук его голоса.
— Эти певчие пташки называются скопы — размах крыльев около шести футов.
Она подняла голову от его плеча и взглянула на него, на легкие морщинки, струящиеся из уголков глаз, и на жилку, слегка пульсирующую у виска.
— Не может быть, — насмешливо сказала она.
Повернув ее так, что она оказалась сверху, Сайлас мягко поддразнил ее:
— Неужели? Разве тебе не известно, моя ненаглядная Рейн, что хищники могут иногда петь, как ангелы? Внешность обманчива. Вот, например, сейчас ты похожа на двойную порцию ванильного мороженого, но, готов спорить, если его как следует лизнуть, оно окажется совсем не замерзшим.
Это было тактической ошибкой. Черт, как же он туп и неуклюж! Если бы у него в мозгу была хоть одна извилина, он бы попридержал язык и не форсировал события. Он же хорошо знает, что-то там было не так, что-то, связанное с этим парнем, Полом.
— Рейн, я уже говорил тебе, как здорово выглядят растения в галерее? — попробовал он отвлекающий маневр. — Я заглянул туда вчера вечером, прежде чем лечь спать.
Только бы удалось отвлечь ее, заставить забыть сказанное. А что же это было? Мысли его возвращались к безобидным словам — мороженое? Хищники? Ангелы? Черт, ни одна женщина в здравом уме не отреагировала бы так на совершенно безобидные слова. Но что-то в том, что он сказал, заставило ее окаменеть, и глаза ее стали холодными, как льдинки.
Он растерянно попытался еще раз:
— Рейн, а ты знаешь, что я строю себе дом?
Рейн приняла душ и вымыла голову. Если летом будет такая же погода, как сейчас, то можно постричь волосы покороче. Она отправилась в спальню, вытирая мокрые концы полотенцем, прежде чем включить фен. Потом решила, что гораздо лучше вернуться на улицу и дать волосам высохнуть под солнцем и ветром. Сайласа там не было: как только он упомянул о доме, зазвонил телефон. Он вскочил, чтобы снять трубку, а потом уже от двери крикнул ей, что ему нужно срочно быть в Хаттерасе.
Она потратила несколько минут на то, чтобы успокоиться, а потом вернулась в дом, чувствуя, что ей почему-то очень хочется заплакать из-за такого глупого пустяка, что даже стыдно.
Скопы. То единственное, что могло вернуть ее обратно на землю. Они кричали, как цыплята, которых ей подарили как-то на Пасху, еще до того, как они переехали к Мортимеру. Но дело не в этом.
Накинув халат, Рейн стояла перед платяным шкафом и изучала висевшие там платья, рассеянно размышляя, что надеть. Ее одежда прекрасно подходила для жизни в Сан-Франциско, но с каждым днем становилось все очевиднее, что она абсолютно не подходит для новой жизни.
— Внешность обманчива, — повторила она почти шепотом. Однажды ей сказал это Пол, и, когда она услышала те же слова из уст Сайласа, она инстинктивно отпрянула. Пол обвинил ее, что она его обманывает, но ведь и она была обманута. А как же Сайлас? Неужели и он бросит ей когда-нибудь эти жестокие слова?
На следующее утро Рейн в третий раз пересматривала в запаснике картины, когда появилась Билли. Рейн услышала скрежет тормозов и хлопанье дверей, и вот уже рыжая хохотушка барабанит в стекло веранды.
— Эй, впусти меня. Поехали за покупками, — вопила она.
Рейн держала главный вход в галерею закрытым, потому что официально они еще не открылись, и поскольку она могла быть где-нибудь в доме, то не хотела, чтобы в галерею могли войти без ее ведома.
— За какими покупками? — Она встретила Билли в вестибюле, ответив на ее заразительную улыбку.
— О, да ты забрала обратно джунгли мисс Джейн! — Билли потрепала шелковистый лист веерной пальмы с похожим на луковицу стволом. — Эта штука напоминает мне о моем первом мальчике — светлые волосы и большое пузо. Готовы?
— Билли, не спеши, — взмолилась Рейн. Девушка уже заметила яркую абстрактную картину, которую Рейн после долгих раздумий все же решилась повесить. Это было одно из полотен Кена Лоусона. Его работы казались ей несколько вызывающими, но Ребе, очевидно, они понравились настолько, что она пригласила его и на следующий сезон.
