— Бухта Великого поста — так мы ее прозвали. Это было чертовски неудобно. Пассажирскому парому приходилось отходить от острова Хаттерас и тащиться вверх аж до Кеннакиита. В конце концов, островитянам надоело ждать, пока толпа инженеров сообразит, как ее засыпать, и они сделали все сами. Собрали все разбитые машины на острове да и заткнули ими дыру, а сверху еще мешков с песком навалили.
Дождь, который уже накрапывал несколько минут, стал сильнее, принесенный сырым, но на удивление теплым ветром. Рейн, укутанная в светло-голубой непромокаемый плащ и шелковый шарф, следила за невыразительным пейзажем в узенькое пространство между работающими дворниками. В непритязательном салоне джипа было тепло и уютно по сравнению с изморосью снаружи. К тому времени, как они подъехали к заповеднику, она уже оценила скромное очарование цепких прибрежных трав и причудливых, выгнутых ветрами кустарников, которые виднелись на берегу между деревьями.
— Если хотите освежиться, это там, — сообщил ей Сайлас.
Он указал на стаи диких канадских гусей и одного белого гуся. Рейн почувствовала неосознанную общность с большой белой птицей, одиноко примостившейся сбоку канадской стаи.
— Почему она одна здесь такая? Она кажется такой одинокой.
— Это большой белый гусь, их здесь гораздо меньше, чем у вас на Западе, но не беспокойтесь о том, что у нее нет друзей. Они тысячами здесь зимуют. Она, наверное, просто решает, стоит ли ей пообедать с друзьями на рифе.
Сайлас понес посылку в контору лесничества, а Рейн помчалась в домик. Пока бежала от джипа, она чуть не промокла, а тонкий шелковый шарф прилип к ее волосам. Жалкие остатки макияжа могли бы с тем же успехом совсем исчезнуть — так было бы даже лучше. Последний раз она надевала этот плащ и шарф при открытии парка садовых скульптур возле музея. Пол и она были там почетными гостями.
Критически рассматривая себя в изъеденном солью стекле, она размышляла, было ли приглашение Сайласа продиктовано личным интересом или простой вежливостью. Этот мужчина был непредсказуем. Совершенно расслабленный, он болтал и болтал, и его глубокий хрипловатый голос не замолкал ни на минуту, пока они пробирались через стоячую воду в полметра глубиной в том месте, где морской прилив слился с дождевой водой, накопившейся на плоской песчаной отмели. И еще она вдруг с ужасом обнаружила, что с интересом рассматривает его сильные вытянутые ноги. Отчаянно надеясь, что он не заметил этого, она отвела взгляд, притворившись, что с большим интересом изучает серый пейзаж за окном.
Потом она ограничивалась лишь случайным любопытным взглядом на прекрасную форму кистей его рук, запястий и предплечий. Поскольку в машине было душно, он скинул куртку и закатал рукава рубашки, и, будучи давним знатоком и поклонником скульптуры, она обнаружила, что характеризует фигуру Сайласа терминами, применимыми к мрамору и бронзе.
Теперь, неуклюже забираясь в машину после краткой пробежки, она почувствовала, как тепло охватывает ее при виде ощутимых различий между сидящим рядом с ней мужчиной и куском холодного мрамора.
Они ехали к югу, и Рейн одновременно ощутила и голод и сонливость. Сегодня Хильда была выходная, поэтому Рейн потеряла счет времени и забыла позавтракать. Разморившись от тепла и позволив глазам закрыться под шум мотора, Рейн проснулась только от голоса Сайласа.
— Я предлагаю еще прокатиться, а потом заехать куда-нибудь перекусить, ладно?
Всматриваясь в запотевшее стекло, она увидела, что они уже проехали галерею и сворачивали теперь на мощеную дорогу, которая вела к маяку.
— Может, мне лучше вернуться в галерею? — заколебалась она. — Что, если какой-нибудь художник принесет новые работы?
— Зайдет еще раз, — спокойно заметил Сайлас.
Он завернул на площадку для парковки и выключил мотор.
— Управляющей галереи необходим отдых — это трудовое законодательство штата.
Когда они вылезли из джипа, он обнял ее за плечи, и они прошли к основанию маяка. Дождь прекратился, но с бурного серого моря ветер дул с такой же страшной силой.
— Как этот маяк по сравнению с вашими на Западном побережье? — прокричал он, перекрывая рев ветра.
