Он был похож на собаку, идущую по ее следу, но что-то подсказывало ему, что ей нужно предоставить побольше самостоятельности. Полегче, полегче. Надо дать ей время прийти в себя.
— Если хотите посмотреть телевизор, он в моей комнате. За изображение не ручаюсь — оно часто прыгает.
— Благодарю, но я бы предпочла почитать.
Перспектива одинокого вечера показалась неожиданно мрачной, но Рейн ни за что на свете в этом бы не призналась.
— Как вам удобнее. Книги вот здесь, — он указал на низкую полку, где стояло несколько книг по навигации и журналы по садоводству. — В моей комнате еще полно. Не стесняйтесь. Она всегда открыта.
Он встал и потянулся, и глаза Рейн невольно остановились на его плоском животе, выглянувшем между свитером и джинсами.
— Прибыли запчасти для моей машины, так что я провозился с ней весь день. Как насчет чашечки кофе? — предложил он, опустив руки и одарив ее обезоруживающей улыбкой.
— Ну, вообще-то… — начала она, вспомнив о восхитительном напитке, который он приготовил утром.
— Так я и подумал.
Улыбка перешла в широкую ухмылку.
— Приготовьте-ка и мне чашечку, ладно? Выпью на дорогу.
Прежде чем она успела раскрыть рот, он уже вышел, оставив ее в изумлении и раздражении.
Да что же это такое, ей совсем не хотелось есть, пока он не заговорил о бифштексах и кофе, а вот теперь она умирает от голода. И не хочется ей хлеба с сыром и растворимого кофе.
Через двадцать минут Сайлас появился со своей стороны дома, с влажными еще волосами, одетый на удивление хорошо, в прекрасно сидящих желтовато-коричневых брюках, до блеска отполированных ботинках и в черной водолазке. Через руку у него был переброшен твидовый пиджак, и Рейн с одного взгляда оценила качество ткани. Все это не подходило к тому образу, который она создала, и это ее беспричинно раздражало — несмотря на неправильные черты лица, это был один из самых неотразимых и привлекательных мужчин, которых она когда-либо встречала.
— А где же кофе? — Сайлас поднял темную широкую бровь.
— Я передумала. — Не смея встретиться с ним взглядом, она опустила глаза на тетрадь, лежащую на коленях.
— Вы уверены, что не передумали и не поедете с нами?
Рейн молча взглянула на него. Ей показалось, что ее еще никто не приглашал, о чем, конечно, она вовсе не собиралась ему напоминать.
— Нет, благодарю, — беззаботно ответила она.
Сайлас пожал плечами, размышляя, что же творится там, за этим холодным аристократическим личиком.
— Как хотите. В такой вечер хорошо и дома посидеть. Если бы у меня не было других планов… — Он не докончил. Он вдруг понял, что, если бы у него не было других планов, мысль разделить с ней ужин в этот дождливый воскресный вечер была бы на удивление заманчивой.
Еще долго после того, как дверь за ним захлопнулась, и затих звук колес, скрипящих по ракушкам, Рейн сидела в мягко освещенной комнате и размышляла о том, что бы произошло, если бы она приняла его столь внезапное приглашение. Наверное, она бы смертельно скучала. И все же она не могла не признать, что идея эта ее чрезвычайно привлекала. Опыт общения у нее был очень ограниченный, и ей еще никогда не встречался мужчина, похожий на Сайласа Флинта. Он, бесспорно, был прямой противоположностью тем мужчинам, которых подбирал для нее дядюшка. Все они были продуктами относительно узкого светского общества, и их легко было определить по стандартным взглядам, по определенной внешней схожести.
Ей пришло в голову, что она никогда, даже с Полом, не ощущала себя настолько женщиной. Делало ли это Сайласа еще в большей степени мужчиной? Или это делало ее еще в большей степени идиоткой?
Уже ближе к двенадцати Рейн наконец сдалась и отправилась в свою комнату. Она перелистала одну из книг Сайласа по астронавтике, представляя его у руля открытой всем ветрам шхуны в бурном море. И из-за того, что его образ так настойчиво и тревожаще овладел ею, она отложила книжку и взяла один из журналов по садоводству. Они, должно быть, принадлежали либо его сестре, либо тетушке, которая жила здесь до них. Образ Сайласа, подрезающего розы или опрыскивающего фруктовые деревья, как-то не укладывался у нее в голове.
