– Ну что?
Курсант посмотрел спокойно и мрачно, но сразу не ответил. Капитан-лейтенанту захотелось рявкнуть, но он сдержался. Мало ли что: может быть, парень тоже контуженый, как минимум психически.
– Рома, не тяни резину. Не надо ничего изображать, просто скажи, как есть. Кого видел, что слышал. Есть ли возможность зайти.
– Есть, – очень ровно ответил курсант. – Но я бы не стал.
Он пожал плечами и прямо посмотрел на офицера, явно дожидаясь вопроса «почему?». Не дождался.
– Чужих в поселке пока нет. В том числе немцев. И еще не было. Но здесь такие «свои» нашлись, что лучше бы чужие.
– В смысле?
– В смысле мы все правильно сделали, что пришли и ушли тихо. Я поговорил с пацаном лет пятнадцати. Он весь трясется. Кто-то у него по соседству за старые долги рассчитался. Холодным оружием, три человека, если не преувеличивает. Просто один сосед другого. Новая власть все спишет.
– Немцев ждут?
Роман снова пожал плечами.
– Ждут чего-то. Но флаги немецкие – флагов ООН как-то не видно.
– Ладно, с пацаном ты поговорил. Что еще?
– Еще телевизор посмотрел.
– Че-го?
– Телевизор.
Они сидели на корточках, как азиаты, чтобы не было видно с дороги. Жестикулировать было неудобно, но Роман все же очертил рукой в перчатке квадратик перед собой, будто для маленького.
– Парень меня в дом отвел водички попить. Электричество есть, как ни странно. Сотовая связь не работает, городской в доме нет, не проведена. Вода есть, появилась сегодня с утра. Ящик включен на прием непрерывно. Парень дал пульт: отечественных каналов ни одного, все глухо. Ловятся прибалтийские и польские. На всех ликование и карты со стрелками.
– Ох… Поподробнее с этого места. Сколько у тебя было, минут десять?
– Чуть меньше. Значит, так… Знаете, что самое главное?
– Ну?
– Белоруссию никто пальцем не тронул. Ни одного авианалета, ни одного ракетного или артиллерийского удара. Батька объявил в стране всеобщую мобилизацию и ввел чрезвычайное положение: все войска на границах, гражданские организованно эвакуируются из городов, милиция и военные поддерживают стальной порядок. И все это показывается, вы не поверите, в довольно доброжелательном тоне. Вот, мол, маленькая страна, и там, конечно, тирания, но пусть балуются, только не лезут…
Капитан-лейтенант как застыл лицом в виде «брови домиком», так и продолжал сидеть, не меняя это выражение. Курсант Дима слушал, наклонив голову набок, как собака, старающаяся казаться умной.
– При этом про Россию все взахлеб и с удовольствием. Псков, Великие Луки, Невель… Пушгоры, Опочка, еще что-то… Мирное население вовсе не является мишенью. Разрозненные, лишенные центрального управления подразделения российских вооруженных сил оказывают неорганизованное, бесполезное сопротивление, но они не способны противостоять железным когортам польских легионов и союзников, двигающимся восстановить историческую справедливость…
– Так и сказали? Ты знаешь польский? – быстро спросил офицер.
– Да, довольно неплохо знаю. Так и сказали. Канал TRWAM, Варшава, если интересно.
– Как по-польски «железные когорты»?
– Żelazne kohorty. А историческая справедливость – это historyczna sprawiedliwość. А Ясная Поляна – это Trakany по-польски, Trakehnen по-немецки и Trakėnai по-литовски.
– Как, Тараканы?
– Да, почти.
Все трое замолчали и начали переглядываться, словно в детской игре.
– Поесть я взял, – сказал Роман после молчания. Нарушил, так сказать, очарование.
Хлеб капитан-лейтенант принял у него молча и так же молча сунул за пазуху. Есть хотелось, но терпимо, а делить здесь, второпях и на морозе – глупо. Вода у них была: две полные пластиковые бутылки, включая квадратную, которую он тащил от самого Калининграда. Пешком бы не стал тащить, конечно, а так…
– Про бензин спросил чего-нибудь?
– У парня бесполезно спрашивать. Дом бедный, у него и мопеда-то наверняка нет.
– Но не спросил.
– Нет, не спросил.
– Зря.
– Бесполезно, – вдруг произнес второй курсант, Иванов с факультета ракетного вооружения. – Даже если у них есть бензоколонка в поселке, что сомнительно… Чем мы бензин купим, пистолетами?
Капитан-лейтенант посмотрел на него мрачно. Да, про три
