Сейчас, принеся мину под эту конкретную дверь в этот конкретный момент, обеспечив успех подрыва нейтрализацией единственного дежурного в приемной и наконец повернув этот ключ, полковник обеспечил безбедное существование себе и своей семье навсегда, на всю жизнь. 20 миллионов уже не долларов США, проиндексированных по разному обменному курсу для граждан, для не-граждан и так далее, а новых «амеро», введенных в обращение двое суток назад. Даже если бы он еще колебался, единственное полученное текстовое сообщение на никогда не используемую вторую SIM-карту его «запасного» телефона решило бы все. Он был бы дураком, если бы отказался. Оговоренные им, гарантированные ему приложения к этой сделке означали все. Вообще все – в самом объемном значении этого короткого и простого слова. Жизнь и безопасность – полный иммуннитет от любых преследований для него, и жены, и родителей, и детей. А эта сумма, в дополнение к уже полученным средствам, – мягко говоря, комфортабельность этой жизни. Причем в приличной стране на его выбор: хочешь в европейской, хочешь в азиатской, хочешь в самих США. Жизни, ни в какое сравнение не идущей с жизнью «в этой стране». Пусть полковнику платили за его мозги неплохо и еще лучше обеспечивали тем, что военному нельзя перевести в деньги напрямую, это все было ерундой. У него была хорошая машина, но не такая, какую бы он хотел; а купить «совсем такую» за уже заработанные им деньги было нельзя, это он понимал сам. У него был, разумеется, дом, но тоже не такой, какой он хотел бы. И главное, что не там расположенный. Но теперь все изменится. Он успеет. А охрана нет.
Чего предатель не знал, так это того, что мина вовсе не была израильской «тандемной специального назначения». Мина была, мягко говоря, «доработана» в тех местах, куда израильтян пускают только в виде гостей, с сопровождением. И только в периоды времени, когда «международные отношения» между двумя конкретными странами – гостями и хозяевами этой экскурсии – становятся особенно теплыми. Мина сработала не через минуту, а через четыре секунды ровно, пробив направленным взрывом стальную внутреннюю дверь в нескольких местах. Часть готовых осколков была отражена броневым листом, но это уже не имело значения. Вторая часть боеприпаса была химической. Вскрытая поворотом ключа герметичная капсула, отделенная от заряда взрывчатого вещества выпуклой броневой перегородкой, содержала несколько миллилитров GV1, одного из новых типов наиболее токсичной группы отравляющих веществ нервно-паралитического действия. Разбрызганное диспенсером на мельчайшие капли, оно распространилось на многие десятки метров во все стороны благодаря вызванным тем же взрывом возмущениям воздуха. GV1 превосходно впитывался даже через неповрежденную кожу, вдыхался с воздухом, а его летальная доза составляла для человека лишь около 5 миллиграмм. Из кабинета совещаний не было другого выхода, а у находящихся и внутри, и снаружи не имелось средств защиты и антидотов.
Полковник умер уже в коридоре, в десяти метрах от наружной двери, ведущей в комнату ожидания. Тот из бойцов караула, который остался рядом с его дергающимся в агонии, залитым пеной изо рта и носа телом, выжил, но он был единственным везунчиком. Остальные, держа оружие на изготовку и прикрывая друг друга, ворвались в заполненную невидимыми каплями комнату, в которой лежал убитый дежурный. Из-за закрытой двери, пробитой несколькими осколками, еще кричали люди. Дверь открывалась наружу, и открыть ее удалось без труда: пожара в тамбуре не произошло. Несколько офицеров и генералов были уже мертвы, а остальные умирали. Задыхаясь, дергаясь в спазмах рвоты, еще пытаясь дышать. Книжные описания врут: смерть при тяжелых отравлениях нервно-паралитическими отравляющими веществами вовсе не является мгновенной. И это самое страшное из всего.
Расследование было коротким, и произошедшее никогда не стало известным миру. Несостоявшееся применение чеченскими террористами химических боеприпасов против охраны Сосновоборской/Ленинградской АЭС в январе этого года было интерпретировано глобальными СМИ однозначно: в нем были виноваты сами русские. Которые позволили террористам украсть у себя химическое оружие либо даже вообще продали им его. Теперь, на фоне уже непрерывного, непреодолимого вала обвинений в сторону России и ее вооруженных сил, может ли быть иначе? Может ли в применении на русской территории запрещенного Конвенцией 1993 года химического оружия быть виноват кто-то иной, кроме русских? Не является ли это их собственной провокацией? Очевидно, что НАТО проводит миротворческую операцию чрезвычайно успешно – достаточно посмотреть на любую интерактивную карту. Скандал с пусть даже «точечным» использованием химического оружия не может быть выгоден никому, кроме России.
