Когда их контрнаступление начиналось – из которого она, понятное дело, видела лишь маленький кусочек, – все выглядело просто здорово. Бригада шла вперед как трактор: не слишком быстро, но очевидно неостановимо. Вика сидела на броне МТ-ЛБ, выставив ствол «калашникова» в указанном ей направлении, и наслаждалась тем, как холодный воздух режет ее щеки. Батальонная колонна шла сначала по местным дорогам, потом вырвалась на шоссе и поперла со скоростью, которая «снаружи» казалась грандиозной. И, как бы то ни было, за первые полтора-два часа они точно прошли километров пятьдесят через Воронино, Копорье, Перелесье. Впереди непрерывно грохотало и рычало; можно было только гадать, каково это было на самом деле, если звук чувствовался даже здесь, на броне несущейся вперед машины. И не только лопоухими ушами под каской, а всей кожей. Вика помнила, как они вопили от радости, когда видели зримые свидетельства того, что происходило впереди, в головном эшелоне. Бронемашины и бронетранспортеры незнакомых марок, иногда разбитые в клочья, иногда пылающие ярким оранжево-черным пламенем, а иногда и почти не поврежденные на вид, но стоящие без движения, с распахнутыми люками, некоторые с дырами в бортах и в крышах. Пару раз – чужие танки, однажды – сбитый вертолет. Свои тоже попадались, хотя и реже, однако каждый раз это выглядело страшно. Горящий «Т-72», вбитый в землю по несущий винт «Ми-24» с хорошо различимой красной звездой на борту. И тела людей… Вот это выглядело страшным вне зависимости от того, чьи они были, свои или чужие. Да и можно ли их было опознать? Тела вокруг горящих «Кугуаров», двух рядом – это чьи? Их экипажей или тех, кто их сжег?
Лейтенант орал что-то неприличное при каждой такой встрече: что-то вроде «Песец пшекам!» в десяти разных вариациях. Остальные, кого она могла слышать, каждый раз поддерживали это дружным нечленораздельным ревом, как приматы. Она тоже испытывала восторг, но орать ей в голову не приходило. Возможно, сказывалось отсутствие опыта «боления» на стадионах, что на футбольных, что на хоккейных. Еще Вика запомнила, как скакали на обочинах и махали им руками люди в тех нескольких деревнях, через которые они проносились. Проносились, рыча, лязгая, воняя дымом, матерясь в сотни счастливых глоток. В одной деревне она увидела, как толпа человек в сорок вешает на воротах человека со связанными за спиной руками, и, не поверив, долго протирала потом глаза. Не было ни времени, ни даже желания переспрашивать у других, померещилось ей или нет. Хотя да, можно и самой догадаться, кого именно из своих будут местные жители вешать после нескольких дней оккупации…
За деревней с трогательным названием Нарядово на табличке колонна вдруг резко ушла с шоссе вправо. Лейтенант на броне орал в гарнитуру своей рации что-то неразборчивое. Что ему там могли приказывать, вообще было непонятно, но жесты и рваные междометия молодого офицера неожиданно оказались не просто доходчивыми, а «интуитивно понятными». Десять МТ-ЛБ батальона и две приданные им «Шилки» развернулись в уступ, двигатели взвыли, с силой цепляя заледеневший грунт, и Вика в ужасе увидела, как в километре впереди вдруг начинают рваться снаряды. Редкая цепочка разрывов за какие-то секунды пробежала зигзагом по полю, угасла и начала свое движение заново, уже на сотню метров глубже. Интересно, что это не было похоже на кино. В кино снаряд вышвыривает вверх жуткий столб огня; здесь такого не было и в помине. Может быть, пушки другие? Десантироваться им не приказали, хотя Вика приготовилась. Ей было страшно и интересно, как никогда в жизни. Рвущиеся снаряды однозначно были своими. Она была готова открыть огонь в ту сторону, в которую прикажут. Но ей, между прочим, и в голову не приходило, что в нее могут стрелять в ответ.
МТ-ЛБ снизили скорость, и это наверняка было как-то обусловлено находящимся впереди. Ось их атаки приходилась на промежуток между лесом и двумя поселками – один был левее, второй правее. И как раз когда Вика восхитилась собственной умной мыслью на тему «А зачем атаковать в пустоту», за этот «промежуток между» вылетело несколько машин. Лейтенант завопил и забил в броню прикладом, но водила был сам не слепой. Их транспортер встал как вкопанный, и одновременно с этим взревели крупнокалиберные пулеметы на нескольких тягачах сразу. Секунда – и их оглушающий рев был перебит совсем уж диким гавканьем «Шилок» с обоих флангов. К быстро перемещающимся впереди машинам потянулись сходящиеся и пересекающиеся веера трасс. К этому времени они все уже прыгали с брони и из нутра десантного отсека. Вика не могла, не успевала разглядеть, кто и что является их целью. Подразумевалось, что это тот же противник, которого сейчас гнал в сторону Кингисеппа их первый эшелон – подразделения противостоящей им польской 16-й Поморской механизированной дивизии. Но силуэты машин еще не успели примелькаться, да и были далековато: километр или чуть меньше.
