– Угу, они. Там человек 30, говорят, набили.
– И здесь почти половину. Славно. Признаюсь, не ожидал. Артиллеристы молодцы, да.
Вика поморщилась, выпендреж санинструктора был здесь совершенно не к месту. Не его дело знать названия других частей, не его дело заботиться об артиллерии и прочих радостях профессиональных военных. Вот когда их самих, не дай бог, накроют, вот тогда его время и придет, а пока молчал бы в тряпочку…
Она звучно сплюнула себе под ноги и отошла подальше. Земля дрожала, сзади подтягивалась цепь МТ-ЛБ. Сколько они потратили патронов? И зачем? Поляки наверняка сдались бы, подойди они поближе: чего им тут было ловить? И главное: что теперь, что дальше? Куда? Впрочем, на то она и армия: солдату совершенно незачем уметь пользоваться вопросительным знаком. За него обо всем подумают, и ему все скажут: и про «что дальше», и «куда именно», и так по большинству пунктов. Кроме, пожалуй, «зачем». Через секунду, когда Вика все это про себя проговорила, на них снова начали орать. Оторвали от интересного для большинства дела, посадили на броню и в нутро десантных отсеков и опять куда-то погнали. Через пять минут и после первого же поворота она полностью перестала ориентироваться. Как это обычно и бывает в Ленобласти с сентября по апрель включительно, на небе не было солнца, просто сплошная светло-серая муть. Названия населенных пунктов ей тоже ничего не говорили – слишком уже далеко от дома. Неужели они побеждают? Неужели они гонят врага назад, туда, на запад? Это было слишком хорошо, чтобы в это верить, но надежда была такой сладкой, что она разрешила себе минуту или две. Отдохнула за это время, сбросила хоть часть груза, навалившегося за неделю на ее молодую и дурную голову слоями, один за другим, как из цепочки бетономешалок. Разномастных, но без исключения тяжеленных. Ужас.
– Воздух!! Слева двадцать, воздух!
Машина еще даже не начала сбавлять ход, а они уже посыпались с брони в разные стороны, как горох. Вика успела порадоваться тому, что вертолеты были не в ее секторе: она так глубоко задумалась о недостижимо хорошем, что могла их проглядеть. А потом поняла, что это последнее, о чем стоит сейчас беспокоиться. «Шилка» далеко сзади уже била из всех своих стволов, а передняя почему-то молчала. Как они услышали команду? Какую силу надо было вложить в этот крик?
Сзади справа глухо ухнуло, и прямо над их тягачом наискосок с неба протянулась ярко-белая полоса, ушедшая куда-то вперед. Уши отложило через секунду, и к этому времени они все уже или лежали на земле в 15–20 метрах от машины или были в стойке «для стрельбы с колена». Вертолет Вика увидела только после этого, причем не один, а сразу четыре. Те двигались по отдельности, не сформировав единый строй. Причем двигались почти непрерывно, не зависая. То ныряя вниз, то снова поддергиваясь вверх. Пулемет с МТ-ЛБ замолотил длинными очередями, и Вика открыла рот, чтобы не оглохнуть на ближайшие минуты. Вертолеты она не узнала, но это точно были чужаки. По силуэтам – вроде бы не транспортники, больно хищно выглядят. Значит, бронированные, так что на такой дистанции малоуязвимы даже для крупнокалиберных пулеметов. Ей показалось, что она увидела попадания в один из вертолетов: на нем будто зажигались на мгновение яркие люминесцентные лампочки. Но потом вертолеты исчезли из вида все вчетвером, и на этом все закончилось.
– Сбили, да? – тупо поинтересовался у нее совсем молодой парень. С розовыми щеками, какие бывают у некурящих в 18 лет. – Ты видела?
– Ни хрена не видела, – грубо ответила Вика и за какую-то секунду разозлилась. И на молодого дурака, и сама на себя. – С чего ты взял?
Парень начал путано объяснять, и она просто плюнула, не стала слушать. Им скомандовали «к машинам!», и она трусцой побежала к своей. С брони ей подали руку, помогли залезть. Неприятно чувствовать себя неуклюжей, но с таким навьюченным весом поверх ее телосложения иначе быть и не может.
Минуту спустя они проехали мимо пылающего остова тягача. Тактического номера на броне она не увидела: тот был окутан пламенем весь целиком, и на нем уже не уцелело ни грамма краски. Бывший МТ-ЛБ распространял такой жар, что им пришлось прикрывать лица руками, когда они на полной скорости проходили мимо. А «мимо» – это было несколько десятков метров. Что там могло так гореть? Когда жуткая могила осталась далеко позади, Вика перестала оборачиваться и снова с вниманием уставилась вперед. Она все надеялась увидеть сбитый или хотя бы поврежденный и севший вертолет, но не увидела ни черта. Разговаривать на ходу не получалось, и она не сумела как-то пообщаться с соседями. Будто любезность теперь могла смягчить ушедшую в ближайшее прошлое грубость перед незнакомым парнем. Вика покачала головой. Да уж, чего только не бывает с человеческой психикой в условиях неконтролируемого экстрима. Если она вернется домой, она останется дерганой на всю оставшуюся жизнь. Но это если вернется… На этой простой мысли Вика снова помрачнела и занялась наблюдением уже серьезно. Мечтать о своем возвращении к нормальной жизни было глупо и, мягко говоря, несвоевременно. Хотя и приятно. Но вот как пальнут сейчас ей в лоб из-под самого горизонта заточенной под бронетехнику ракетой, вот и кончатся мечтания. Поэтому лучше не мечтать лишнего. И иметь воздух заранее набранный в легкие, чтобы успеть вовремя заорать во всю глотку, если что-то заметишь.
