Страшнее всего было не знать, есть ли кто-то еще в кабинах или нет. Есть ли кто-то под тентом фургона. Последнее было маловероятным: был бы, так уже вылез бы наружу. Дима уже приподнялся, уже набычился, как почти всегда делал в опасные моменты. Капитан-лейтенант хлопнул его по голове, заставив пригнуться снова. Моторы грузовика и внедорожника порыкивали на холостых, иней под ногами идущих скрипел. Слышат ли они происходящее вокруг так же хорошо, как слышно их самих? Музыка в кабине «Хамви» давно не звучала, движения других автомобилей по шоссе не было слышно. Ну, пора?
Женщина и мужчина стали оглядываться меньше и остановились, не дойдя до кастрюли метров пятнадцать. Мужчина присел на корточки, будто это помогало ему разглядеть что-нибудь особенное. Оба были почти точно спинами к ним. Почти. Чего Рома ждет? Капитан-лейтенант приподнялся, почти точно имитируя стойку бегуна-спринтера перед стартом. Дима встал рядом, бледный, глядящий исподлобья, со сжатыми губами. «Калашников» с примкнутым магазином без патронов в отведенной назад правой руке. Вот сейчас они обернутся и увидят…
Никому не заметный под своими тряпками Рома Сивый на той стороне дороги дернул за свою проволоку. Вершины двух здоровенных елей с шумом распрямились, сбросив с себя целые пласты снега и льда. Загрохотали оба автомата, сбивая еще больше снега впереди. Странно, но крики обоих стреляющих были слышны даже на этом фоне. Подъем, разбег, в первую секунду медленный, а потом яростный, сжирающий все силы. Прыжок через снежную яму. Они уже набегали, когда женщина обернулась. Ближе к ним был мужчина: он стрелял в лес перед собой короткими очередями с колена, склонив голову вперед и вправо. Но обернулась она.
У Антона было в пистолете всего три патрона, но, увидев лицо женщины, он не колебался. Решение стрелять не заняло вообще никакого времени, ни мгновения. Затормозить заняло гораздо дольше. Невыносимо долго. Женщина разворачивалась, держа свой короткий автомат на согнутых руках. Десять метров до нее, где-то пять – до спины мужчины, который тоже уже начал разворачиваться. Стычка с несостоявшимся старостой несколько дней назад – а скорее не с ним, а с его собакой – многому его научила. Он целился долго, слишком долго. Одновременно глядя на женщину, на мужчину, на мушку и прицельную прорезь пистолета, и, наконец, на себя самого, внутрь себя. Продавить спусковой крючок было невероятно трудно, это заняло все то время, которое женщина в форме поднимала ствол своего оружия ему в лицо. «С десяти метров она меня изрешетит», – подумалось ему совершенно отстраненно, будто он прочитал эти слова вслух в совершенно не трогающем его тексте, а не подумал. Удивляясь себе, он даже успел начать улыбаться, потом спуск все-таки поддался сведенному судорогой пальцу. Выстрела он не услышал и уже решил, что это была осечка, когда женщина опрокинулась назад. Опрокинулась молча, веером выпустив в воздух перед собой тонкую, невесомую кровяную взвесь. Вторая пуля попала ей уже не в лицо, а в шею, и Антон перевел ствол на мужчину, который так и не развернулся до конца. Дима все это время, всю эту длинную секунду продолжал мчаться вперед. Он сунулся прямо под линию огня и буквально рубанул мужчину поперек лица стволом «калашникова», как топором или секирой. Тот отшатнулся, и брызнувшая кровь залила его сразу всего. Капитан-лейтенант выстрелил ему в грудь – совсем не целясь, как делать было нельзя даже с пяти метров, – и не случилось ничего. Не веря, он посмотрел на свой пистолет, недоумевая перевел взгляд вперед, и снова бесполезно нажал на спуск. Потом догадался обернуться вправо, к машинам, обмирая от того, что не сделал этого раньше. Никого! Он опять перевел взгляд на людей перед собой и только тут «включился» и догадался бросить пустой пистолет себе под ноги. Дима продолжал молотить нехилого шофера своим пустым автоматом по чему попало, не давая ему опустить оружие, поднятое, чтобы защитить голову. Тот уже пропустил пару ударов и двигался заторможенно, а худой курсант бил, буквально как молот. Было понятно, что пропусти Дима секунду – и шофер уложит его даже голыми руками. Осознав это, мысленно взвывший капитан-лейтенант нырком бросился вперед и вцепился в горло солдата, как клещ, двумя руками. Тот выкрикнул смутно знакомое словосочетание, попытался крутануться – и тогда очередной удар Димы прошел в полную силу. Было слышно, как хрустнула кость.
