– Патронов набрал?
– Еще как набрал. Вещмешок почти полный.
– Врешь.
– Забьемся? Я три сотни взял. И две гранаты.
– Утянешь?
– Хе…
Парень похлопал себя свободной ладонью по груди, действительно как обезьяна.
– Бронежилет тебе какой достался?
– А я знаю? Какой ухватил, такой достался. На нем не написано.
– Раньше шлемы другие были…
Это сказал еще один, молчащий до этого мужчина, и Вика обернулась на него с вопросом.
– Виталий, тебя ведь так зовут, да?.. А ты помнишь, какие раньше были? Видел?
Виталий молча кивнул. Вика уже думала, что он не ответит, но тот все же разжал губы.
– Да, я срочную еще в СССР служил. У нас другие были. Стальные. Хреновые.
– Эти лучше? – хриплым голосом переспросили с другого бока.
– Хуже быть не могло, на мой взгляд… Так что наверняка лучше.
Командиры отделений и ротный санинструктор вернулись к ним бегом. Лейтенант втиснулся в строй прямо рядом с Викой, и когда она двигалась, давая ему место, то ей показалось, что у него волосы стоят дыбом. Показалось по выражению глаз: под шапкой ничего не было видно, разумеется.
– Ты чего? – тихо спросила она, не зная, как обратиться к нему правильно. По возрасту – старше, по званию – непонятно, но тоже как бы да…
Лейтенант посмотрел на нее нехорошими глазами. Не тупыми, а именно нехорошими. Глаза у него были как у зомби. Или как у акулы. Пустые, ничего не выражающие.
– Эй, Ляхин!
Командир отделения тоже что-то такое почувствовал, подошел быстрым шагом. Взял за плечи, встряхнул.
– Ну? Дыши! Ну?
Тот поднял опущенные глаза не сразу. Зашарил руками по левому боку, нащупал свою смешную сумку с красным крестом. Это ему помогло: он ожил. Пробормотал что-то неразборчивое под нос. «Псих», – четко поняла про себя Вика и на будущее решила держаться от него так далеко, как возможно. Что им там такое сказали?
– Взвод! Равняйсь, смирно! Слушай мою команду! Сейчас начнется!
– Что? Что он сказал? – не поверив, не поняв, спросили сбоку, снова слева.
– К погрузке!
– Что?
Вика обернулась и выдавила через сведенные судорогой зубы порцию мата. Не удержалась. Потом отчетливо, почти вслух подумала: «Ах, что бы сказала сейчас мама?» – и тут же засмеялась про себя, осознав, как выглядит: в бушлате, с «АК-74» за спиной, в строю. Все это заняло меньше секунды, и она сама испугалась за свой разум.
Очередные лающие команды старшего сержанта сорвали их всех с места. Вика уже ничего не слышала и уж точно ничего не понимала. Она просто начала делать совершенно то же самое, что и другие, и от этого ей стало легче. Ей всунули в руки огромную картонную коробку, и она даже не стала говорить, что от ее веса она умрет: просто взяла и понесла. Та оказалась не полной, и даже одного этого почти хватило на секунду счастья. В коробке звякали консервные банки, да и на картоне сверху отпечатались они же. Можно было начать ревновать: сам старший сержант с ног до головы был обвешан оружием.
– Взвод, стройся!
– Батальон!..
Воспринятого за последние дни хватило: в этот раз Вика вовремя сообразила, что командуют не им. Более того, бегом формирующие строй ребята вообще были не из их батальона: и бушлаты другого оттенка, и лица сплошь незнакомые, и офицеры чужие. И еще бронежилеты одинаковые, а не вразнобой, как у них.
Бывшую учебную роту строить не стали, а бегом прогнали мимо равняющего шеренги батальона к ревущим грузовикам. Сплошь «ЗиЛы» привычного вида, уже сформировавшие колонну. В ее голове – единственный МТ-ЛБ с пулеметным вооружением. Им никто не собирался давать время что-то обсудить, пообщаться: солдат ее роты начали набивать в кузова грузовиков вплотную одного к другому, буквально заваливая их сверху железом, вещмешками, коробками. О слове «комфорт» здесь никто даже не задумывался: каждый был притиснут к соседу до предела, лежащий на коленях груз поднимался до самого подбородка и еще до того, как они тронулись, начал весить почти тонну. Автомат Вика зажала между коленями, тупо повторив то, что сделали остальные. Несмотря на холод, дышать ей было нечем – и от скученности, и от страха. Мат в воздухе стоял уже почти непрерывно, и в интонациях ей слышалось: да, все уже все поняли. Да, сейчас.
