Забавно, что всего полчаса назад он думал нечто почти противоположное. Мол, пускай у противника решающее превосходство в авиации, но в данной конкретной обстановке это не так важно. Важно, еще как! Армейская ПВО не дает и не даст авиации НАТО эффективно работать по его войскам «в целом», но противник более чем способенпробить широкий коридор для колонн вертолетов и большегрузных десантных самолетов, идущих к одной или нескольким намеченным целям. К аэропорту Змеево в Твери, к аэродрому Клоково, он же Тула-Северный. К еще нескольким, в том числе расположенным заметно восточнее.
– Как со временем у нас, Андрей Валерьевич?
– Успеваем.
Оба генерала склонились над картой, красные кружки и овалы на которой вытягивались к западу, полукругом охватывая сетку синих пунктиров. Оба были даже чем-то похожи внешне, и у обоих была одна и та же печать на лице. Напряжения, усталости, злобы. Современные нам средства массовой информации создали два очень отличающихся один от другого типажа советского/российского генерала. Западный типаж: большой, сильный человек в черной папахе и с густыми бровями, оскаливший зубы в злой усмешке, мечтающий пройти по мирным странам с огнем и мечом. Наш собственный, российский, был немногим лучше. Жирный, зажравшийся хряк с лоснящейся от удовольствий рожей. Распродающий боевые машины, оружие и просто людей, имеющий свой процент от каждой малейшей поставки в армию чего-нибудь. Солдатики строят ему дачи одну за другой, намывают представительские автомобили в его гараже, а он приказывает холуям-охранникам продать их в рабство чеченам, если ему что-то не понравится.
Оба типажа были так же далеки от реальности, как современная Россия от статуса сверхдержавы, прочно занятого Советским Союзом еще в 40-х годах и с треском пропитого с тех пор уже нашими поколениями. Командующий фронтом и его заместитель/начальник штаба были совершенно не ангелами, но оба вышли из рядов Вооруженных сил СССР и еще успели застать, каково это – служить настоящей стране. Это называется «импринтинг». Его не имели или почти не имели офицеры, выпустившиеся из училищ уже в 90-е, когда страна демонстративно отмежевалась от собственной армии. Военный опыт командующего, прошедшего две войны – Афганистан и первую чеченскую, – совершенно не был сладким, но это не позволило ему получить некое «моральное оправдание» для превращения в свинью. Он был злым – вот этого отрицать нельзя, – но это было очевидным ему самому плюсом. Добрый генерал – это генерал мирного времени. Сейчас время было страшным, и профессионализм, воля и агрессивность становились гораздо более ценной комбинацией качеств, чем просто профессионализм и воля. И тем более доброта. Оба служили всю жизнь. Их не удалось купить. Они были готовы к драке. Если бы в России были гербы с девизами у кого-то, кроме свихнувшихся на хрусте французской булки богатых дураков, оба и по отдельности написали бы на них приблизительно одно и то же: «Ну, теперь держитесь».
– Да, слушаю.
Оба ждали звонка, но тот все равно был слишком неожиданным, слишком резким. Снявший трубку украшенного гербом телефона генерал-полковник не произнес вслух ни слова и только несколько раз кивнул. Потом он отчетливо спросил: «Разрешите выполнять?» – И почти сразу же после этого положил трубку на аппарат, не имеющий ни кнопок, ни диска. Погладил пальцем орла сначала по одной голове, потом по другой. Скривился.
Начальник штаба фронта выжидающе посмотрел на него. Глаза у него были темные, к полным щекам пролегли глубокие складки.
– Новый, – подтвердил Сидоров. – Тот же «и.о.» Хорошо, что не кто-то третий уже.
– Да, хорошо. И?..
– Сослался на 1945-й и 1942 год, гнида. Мол, давите Die Erste[16], как отцы и прадеды немецких гадов давили! Пожелал удачи, приказал начинать. На мой вечерний запрос о тактическом снова не ответил ни слова.
Оба машинально подняли головы, поглядев на большие настенные часы.
– Ракетчики выходят на огневые рубежи через минуты. Наше подтверждение им…
Сидоров кивнул. Звонок из Москвы, традиционное «разрешите выполнять» не имели значения. Многое могло измениться, если бы ему неожиданно предоставили так требуемые им полномочия. Можно не сомневаться, он с величайшей тщательностью выбирал бы цели для фактического применения ОМП на своей собственной территории, на родной земле. Но на самом деле еще вчера, после нескольких жарких разговоров, после безответных запросов, ему стало ясно: нет, не разрешат.
