– Господи, да проезжай ты уже скорее, БМВ несчастная!
И тут Маня покрывается холодным потом. Другая попутная машина выныривает на большой скорости из темноты. Если это Никин «мерседес» – то все, пиши пропало. Трофим не успеет развернуть фуру. Обе машины проскочат разом. Ну, что за номер?! 369. И машина светлая, просто заляпанная грязью.
– Не то! Слава Богу! – бормочет Маня и, повернув голову, показывает язык нацеленному на нее репейнику.
И снова – тишина и тяжкое ожидание. Головки хищных кустов обретают более четкие контуры. Предрассветное марево светлеет, тает. Маня ежится, разминает затекшие и окоченевшие ноги: ботинки полны хлюпающего снега. Холод незаметно вползает под куртку, в перчатки, сковывает намертво руки. Маня с силой сжимает и разжимает ладони. Ее задача – вовремя сделать звонок Трофиму. «Нельзя замешкаться, нельзя…»
Вот, снова шуршание шин. Лучи фар наползают на дорогу. Эта вальяжная машина не поторапливается. Сердце подпрыгивает, дыхание прерывается, и Маня впивает взгляд в номер машины. Да! 445… Черный «мерседес».
Палец касается горящего экранчика.
– Понял! – сухо рыкает в трубке Седов.
«Не успеет… не успеет…» – стучит в Маниной голове.
Она задирает голову, обращает молящий взгляд к тающим восковым звездам.
Трофим рывком разворачивает фуру – она перегораживает двухполосную дорогу. Неумолимо приближающийся «мерседес» снижает скорость и, слегка вильнув вправо, останавливается. Трофим, укутанный шарфом до бровей, выпрыгивает из кабины, движется к замершей легковой машине. Левая передняя дверь открывается – водитель с опаской выходит. И тут Трофим видит, что салон люксовой иномарки… пуст! Ни ребенка, ни няньки…
– Что там у тебя? – недовольно кричит водитель.
– Да вот занесло… – растерянно взмахивает руками Седов.
– Ну давай, разворачивайся, чудила! – машет ему водитель – молодой ершистый парень. – Как ты тут вообще очутился со своей фурой?! Это дорога на закрытый коттеджный поселок, дятел!
– Да поворотом ошибся… – бубнит обескураженный Трофим. – В момент сейчас вырулю.
Он залезает в кабину, смотрит на Супина, сжавшегося на пассажирском сиденье фуры.
– Нет ребенка. Что делаем?
Супин сдергивает с лица треснутые очки, от которых у него немилосердно ломит голову.
– Отчаливаем, что еще? Не допрос же с пристрастием этому водиле устраивать?
– Ну да… пути Господни, как известно, неисповедимы… – сокрушенно мотает головой Трофим и с силой налегает на огромный руль.
Фура, дрогнув, начинает пятиться. Трофим мастерски маневрирует – вперед-назад по рыхлому снегу.
«Только завязнуть для полной радости не хватает. И дождаться машины самого Кашина. Вот веселье-то будет, когда он узреет в моей колымаге бывшую свою супругу», – думает Полкан, в напряжении наблюдая за действиями дальнобойщика. Через пару минут фура встает на дорожную колею. Водитель «мерседеса», вдарив по газам, проносится мимо. На обочине, рядом с машиной Супина, стоит оцепенелая Рита.
Полкан выпрыгивает из кабины, бежит к ней:
– Не было Ники! Нет! Вы не можете с ней связаться?! Быть может, она заболела?
Маргарита мотает головой и странно, очень странно смотрит на главбуха. Будто видит его впервые, и он ее… ужасает.
– Нет… тут что-то другое. И с дочерью у меня связи нет. Кашин держит ее как в тюрьме. Она звонит с его телефона.
Трофим кричит из фуры, опустив стекло:
– Мне нужно отъехать! Я загораживаю полосу. Что уж теперь…
Полкан машет ему, мол, отъезжай и вообще отстань и делай, что хочешь.
Супин усаживает Риту, похожую на деревянную куклу, в свою машину и залезает на водительское сиденье. Тут он вспоминает о Мане, бессмысленно вязнущей в снегу за мглистым горизонтом. Это воспоминание хорошее, теплое. Потому что Маня сама теплая и хорошая. И подло держать ее в мокром снегу. Подло…
– Голубцову надо забрать. И решить, куда ехать и что вообще делать? Нужно все еще раз обсудить.
Рита смотрит на Супина, странно улыбаясь.
– Да, Павел Иванович. Нужно многое обсудить. Нам с вами наедине. Не так ли?
Она вдруг с силой сжимает его ладонь. Ее рука пышет жаром, обжигает ледяные пальцы Полкана. Он молчит, руку не отнимает. И не может поднять на Риту глаз. Теплая Голубцова в мгновение ока забывается им.
