Он улыбнулся Элли дразнящей улыбкой и отряхнул травинки, прилипшие к джинсам.
— Нравимся друг другу? С каких это пор мы нравимся друг другу?
— Ты бы предпочла, чтобы я тебя ненавидел?
— Зачем менять старые привычки?
— Элли, ошибаешься, у меня нет к тебе ненависти. То, что ты сделала, простить нельзя, но у меня была возможность убедиться в том, что у тебя есть и положительные качества. И я солгу, если буду отрицать то, что меня к тебе тянет.
— Под этим ты подразумеваешь, что хочешь заниматься со мной сексом?
Николай сжал губы, как будто ее слова задели его.
— Сказано довольно-таки резко. Но в принципе можно и так выразиться. Не буду отрицать очевидный факт.
— Услуга за услугу, да? Ты помог приюту, а я…
Теперь Николай был еще больше оскорблен.
— Мое решение помочь приюту было спонтанным. И оно никак не связано с тем, что я хочу близости со своей невестой!
— Почему ты помог мне?
— Я…
— Папа! Ты ее поймал!
Запыхавшаяся от бега Арина остановилась около них. Она улыбнулась, увидев их сидящими рядом друг с другом.
— Да, ангел мой, я ее поймал! — Николай рассмеялся. — К сожалению для бедной Элли, она бежала недостаточно быстро. — И он хитро подмигнул Элли.
Элли сидела на полу перед коробками с книгами, которые начала недавно разбирать. Неожиданно у нее началась головная боль, резкая, до тошноты. Книга выпала у нее из рук, и она замерла. А когда спазм прошел и она потянулась за книгой, ей вдруг наяву пригрезился, будто в замедленной съемке, недавний сон про Сашу. На этот раз у него было продолжение…
Лицо Саши было искажено от нетерпения и злости. Он неуклюже держал Арину, которая еще больше расплакалась. Саша грубо выругался и, понимая, что у него ничего не получается, вдруг постарался улыбнуться Элли.
— Элли, я обещаю, что после этого… никогда… Ты только отвези меня к моему другу… Это точно в последний раз. В самый, что ни на есть последний. Я больше не буду пить и принимать наркотики. И попрошу Николая мне помочь. Ты всегда просила меня это сделать. Вот я и принял решение завязать. Разве ты этого не хочешь? Дай мне последний шанс! Пожалуйста, Элли. Ты же знаешь, я болен. Наркотики — это болезнь. Ты не можешь меня осуждать. И должна помочь. Мой друг живет неподалеку. Мне нужно его увидеть. Он меня подвел, продал какую-то дрянь. Мне надо с ним поговорить!
— Тогда, Саша, лучше тебе поехать в больницу! Что он тебе дал? Что с тобой?
Теперь Элли уже испугалась и за него. Сашу нельзя было оставлять одного. Плач Арины становился все громче.
— Не поеду я ни в какую больницу! Я должен разобраться со своим другом! — закричал Саша и закачался, отчего Арина чуть не выскользнула из его рук.
— Саша! Отдай мне ребенка! Ты ее уронишь! Хорошо, я отвезу тебя к другу. Только отдай мне девочку! — воскликнула Элли в ужасе.
— Прости, Элли. Но я тебе ее не отдам, пока ты не отвезешь меня к нему. Вот держи ключи от машины. — Саша залез в карман дрожащей рукой и достал оттуда связку ключей. — Пошли.
Когда он направился в сторону золотистого «мерседеса» Николая, Элли поняла, что он дал ей ключи от машины брата. Но у нее не было другого выбора, как поспешить за ним. Сердце у нее сжималось при виде плачущей Арины, которой угрожала опасность. Нужно было срочно забрать ребенка у Саши, пока тот не уронил дочку.
На улице не было ни души. Хотя даже если бы она позвала кого-нибудь на помощь, кто бы предсказал, как поведет себя Саша в таком случае. Он был болен, серьезно болен. Ей никогда раньше не приходилось видеть его в таком состоянии. Судорожно пытаясь найти выход из ситуации, Элли села на водительское сиденье.
— Если ты хочешь, чтобы мы куда-либо поехали, то ты должен сначала посадить Арину в детское креслице. Я не заведу машину, пока она сидит у тебя на коленях. Это опасно! Я жду, — твердо сказала она.
— Сейчас. Я ее посажу, — нетерпеливо воскликнул Саша. — Не проблема. Едем уже! Едем!
Элли оставалось только нервно наблюдать за тем, как Саша с трудом справился с этой задачей.
— Ты ее хорошо пристегнул? — спросила Элли.
— Да, да! Поехали!
Картинка поплыла, и Элли очнулась от видения. Она все еще сидела на коленях в комнате и тяжело дышала. В этот раз сомнений у нее не оставалось — это был не сон, а тяжелые воспоминания о дне аварии.
